Для пацанов вроде нас наиболее значимым нововведением стала пе | ДТЧД

Для пацанов вроде нас наиболее значимым нововведением стала переделка детских садов в не менее детские дома.

Детдомовцы запомнились мне несчастными и оттого злыми. Поначалу встречи с их компаниями неизбежно заканчивались массовыми драками. Однако, после волны первых конфликтов, стороны неожиданно притерлись, а местами даже подружились.

Наверное, этому поспособствовало понимание, что делить-то по сути было нечего.

У меня самого появился детдомовский приятель Андрюха. Наше с ним знакомство строилось на общем интересе к игре в «квадрат», где, действуя сообща, нам удалось выбивать из игры самых сильных соперников.

Перестали общаться мы также внезапно, как и начали. Однажды Андрюха позвал меня провести вечер в компании двух его подружек. Мы сидели на берегу реки, запекали картошку в золе и о чем-то общались.

Я чувствовал себя слегка не в своей тарелке, поскольку, не смотря на то, что все мы были ровесниками (лет тринадцати, как мне сейчас кажется), собеседницы матерились, курили и шутили совсем как взрослые.

В какой-то момент Андрюха предложил всем пропустить по коктейлю, на что девочки отреагировали радостным согласием. Он достал пакет кефира, ловким движением вскрыл его ножом, а потом с не меньшей ловкостью разрезал кожу на запястье, после чего направил струйку стекающей крови прямо в кисломолочный продукт.

Хорошенько потряся получившуюся смесь, Андрюха сделал из пакета несколько глотков, после чего протянул мне. Кровавая Мэри, широко улыбаясь, прокомментировал он жест. Я деликатно отказался, после чего коктейль был передан девчонкам.

Когда чудесный нектар закончился, Андрюха встал с бревна, на котором мы все располагались, и абсолютно будничным тоном поинтересовался у меня: ну что, какую будешь?

Я, не поняв вопроса, уточнил: буду что?

Ну, ебсти кого будешь, как будто удивившись моей непонятливости, пояснил мой приятель.

Я взглянул на девчонок, ожидая увидеть на их лицах усмешку либо же негодование. Однако те выглядели вполне невозмутимыми. Яна (мне кажется ее звали Яна, хотя она могла быть Викой или даже Катей) встала и начала медленно расстегивать пуговички на джинсовой юбке.

Пуговичек было много, потому я успел пробормотать какое-то жалкое оправдание в духе: извините, меня мама ждёт, что явно не соответствовало «взрослой» ситуации, после чего развернулся и быстро свалил в сторону дома.