Митин журнал

Перед вами — глава из порнометрической повести Александра Бренера «Алма-атинская блудница». Ее героиня — божественная поломойка Лариса, которую автор дефлорировал в советском Казахстане. Лариса не читала Делёза, но жила по его заветам, а всем встречным мужчинам говорила «Хочешь?», как повелел Антонен Арто!

Эта чудо-книга сможет выйти только при вашем содействии. Великолепное издательство Яромира Хладика собирает средства на иллюстрированное издание, а заодно и на сборник рассказов Джонатана Литтелла: герой его «Старой истории» совокупляется со всем подряд, в точности как Лариса, но попутно еще и меняет пол!

https://planeta.ru/campaigns/littell

Еще одна остановка на маршруте «Венеция Ходасевича», — бутик Louis Vuitton.

Здесь с 1895 года находился фотомагазин братьев Алинари, изготавливавших репродукции картин из итальянских музеев.

И беззаботно так уснула,
Поставив туфельки рядком,
Неомрачимая Урсула
У Алинари за стеклом.

Это четверостишие Ходасевича, которое сегодня кажется криптограммой, комментирует в статье «Бог над Венецией» Всеволод Зельченко. Речь идет о репродукции картины Карпаччо «Сон Урсулы», которую Ходасевич увидел в витрине магазина Алинари.

Рядом находится пышная церковь Сан-Моизе, славная тем, что в 1752 году в нее ударила молния и через металлическую люстру убила священника.

На одну работу студии Алинари можно посмотреть на выставке Уго Муласа. Это два варианта портрета Виктора Эммануила II — отретушированный и нетронутый, с мешками под глазами. Комментарий Муласа: «Почти одинаковые фотографии, но на самом деле противоположные друг другу. Подлинная история скрыта в архивах, а общеизвестной становится иная, приглаженная».

Весна в Судетах. Прекрасная пустота, порожденная двумя этническими чистками. Сначала немцы истребили евреев, потом антифашисты изгнали немцев и еще долго разоряли кирхи и крошили надгробные памятники.

Зашел на одно такое кладбище, где собраны остатки разбитых плит, а земля пружинит под ногами, как на полях смерти в Камбодже. Ужас.

И вот на днях нашли в подвале припрятанный в 1945 году чемодан — эсэсовская форма, окостеневшие бальные туфли, смятая фотография Гитлера. Теперь отнесут в музей.

Вот так и в Крыму в 2193 году откопают сундук с собранием сочинений Прилепина, но никто не будет знать этого алфавита.

Я обещал продолжить путеводитель по Венеции Ходасевича, и вот остановка внутри стихотворения «Брента», завершенного сто лет назад, весной 1923 года.

На берегу Бренты стоит вилла Мальконтента, построенная в 1560 году по проекту Андреа Палладио для патрицианской семьи Фоскари, которая до сих пор занимает третий этаж здания.

Чтобы почувствовать атмосферу «Бренты» — стихотворения, посвященного любовному разочарованию (в Венеции Ходасевич расстался с Евгенией Муратовой), — нужно приехать сюда в дождливый день. А мне вдвойне повезло, потому что я застал короткий период цветения глицинии, оплетающей фасад виллы.

Палладио хотел, чтобы в центральной зале не было ни фресок, ни мебели. Владельцы виллы его решением пренебрегли. И вряд ли он одобрил бы скульптуру Захи Хадид «Аура», вдохновленную пропорциями виллы, которые компьютер превратил в морского змея.

Ходасевичу, не терпевшему авангардистского хулиганства, «Аура» тоже не понравилась бы. А я от нее в восторге, потому что люблю всё, что приближает конец света.

В переписке с ведущими интеллектуалами Европы я вывел идеальную формулировку — чем партия «Белое пальто» отличается от оппортунистического движения «Хорошие русские».

Хорошие русские — за возрождение России после свержения Путина, а Пальто — за то, чтобы Россия сгинула вместе с Путиным к чертям собачьим.

Заодно понял, почему партия БП родилась в Венеции. Это город такого исключительного совершенства, что российское безобразие здесь выглядит еще более невыносимым. Так что не думайте о всякой ерунде, а полюбуйтесь на мои венецианские чудо-фотографии.

О чем думать в Пасхальный понедельник, как не о царстве мертвых?

На кладбище Монпарнас ноги сами приносят меня к могиле Карлоса Фуэнтеса, которого я обожал в детстве. На плите не указана дата смерти, будто он уже воскрес. Как и на могилу Пруста, поклонники кладут билетики на метро — скоро их в Париже отменят, но у меня один остался. «Смерть Артемио Круса» была первой книгой, которую я одолел сразу после сказок братьев Гримм, так что я воспитанник Фуэнтеса.

Бесстрастная могила Беккета, карандаши на могиле Дюрас. Возле могилы Сартра и Симоны де Бовуар, заляпанной губной помадой, фотографируются вьетнамцы. Ко мне обращается господин в черных очках: я прошел мимо интересной могилы Джин Сиберг. Рассказываю, что зато видел Фуэнтеса, он принимает меня за латиноамериканца и показывает белоснежное надгробие Кортасара и могилу Сезара с бронзовой лошадкой. Благодарю его, он отвечает nada и исчезает.

Вот так и Христос неузнанный явился своим ученикам в понедельник и рассказал об обитателях загробного царства.