Были еще какие-то нитки, которые меня связывали с этой планетой дураков. Все-таки я бросал копейки в малахитовую вазу в Эрмитаже, слушал, как ползет лед по Фонтанке, любовался ладонями Курентзиса. И сейчас эти последние нитки рвутся с пронзительным звуком, как будто кто-то протыкает штыком гармонь.
