Юрий КАРАБЧИЕВСКИЙ Его неистовство вызывало порой удивление д | Владимир Маяковский

Юрий КАРАБЧИЕВСКИЙ

Его неистовство вызывало порой удивление даже у друзей и единомышленников. Что же касается аудитории, то не раз ему приходилось пресекать намеки из зала прямым и грозным вопросом:

— Вы хотите сказать, что я продался советской власти?!

Этого, по крайней мере, вслух никто сказать не хотел.

Но, добавим, это бы и не было правдой. Продался ли он советской власти? Он действительно получал большие гонорары и в некотором роде был советским барином: отдыхал в лучших домах отдыха, беспрепятственно ездил по заграницам, снимал дачи, имел домработниц и даже собственный автомобиль, едва ли не единственный в целой стране. И, конечно, это не могло не усиливать его чувства комфортности и соответствия. Но какая это была ничтожная плата в сравнении с тем, что он сделал сам! Никакие блага, никакие почести, ни те немногие, что воздавались ему тогда, ни даже те, что воздаются сегодня, не могут сравниться с его страшным подвигом, не могут служить за него платой.

Он дал этой власти дар речи.

Не старая улица, а новая власть так бы и корчилась безъязыкая, не будь у неё Маяковского. С ним, ещё долго об этом не зная, она получила в своё владение именно то, чего ей не хватало: величайшего мастера словесной поверхности, гения словесной формулы.