Эмиль Золя, «Чрево Парижа» В ходе государственного перево | МАССОЛИТ
Эмиль Золя, «Чрево Парижа»
В ходе государственного переворота 2 декабря 1851 года школьный учитель Флоран по ошибке оказывается принят за противника нового режима и сослан на каторгу в Кайенне. Спустя семь лет, чудом выживший после побега из места своего заточения, он возвращается в Париж и попадает прямиком на Центральный рынок – источающее сотни запахов и пышущее довольством чрево города. Здесь среди рыбных, мясных, требушиных рядов и сытых людей ему и суждено начать свою новую жизнь – жизнь худого среди толстых, несчастного среди счастливых.
#мысливслух спойлеры
Это книга о колбасах, рыбе, фруктах и овощах, а также о людях, продающих их на Центральном рынке Парижа – в том смысле, что бóльшая часть «экранного времени» действительно посвящена именно продуктам: симфонии запахов, исходящих от сыров, разнообразию цветов, играющих на пушистых щеках персиков, душному и смрадному обаянию погреба, где торговцы держат живность. Если вы способны с легкостью преодолеть многостраничные описания всего этого богатства (описания вкусного, изобилующего разнообразными художественными образами – такого, что любой натюрмортист, попросту неспособный передать все перечисленное кистью, позавидовал бы), и даже получить от этого удовольствие, то «Чрево Парижа» – ваша книга.
Но для тех, кто, как я, не в восторге от бесконечных натюрмортов, Золя оставил самое приятное на десерт: сюжетная арка Флорана, которую время от времени теряешь из виду из-за обилия съестного, внезапно завершается, оставляя после себя странное, томительное чувство, означающее, что книга не оставила вас равнодушным. Чтобы это ощутить, важно изучить каждый овощ, когда-либо уходящий от продавца покупателю в павильонах Центрального рынка – потому что только это позволит разобраться в том, кто такие эти «тонкие» и «толстые», что за пропасть отделяет одних от других, и почему худощавый и одухотворенный человек вроде Флорана не просто никогда не впишется в такую среду, но и не заслужит ее жалости.
Сюжет этот мог бы быть романтичен, будь он разыгран людьми более высокого социального положения, где, скажем, мечтательный герой, противостоящий социальным условностям, вызвав своими действиями недовольство общественности, погибает в жестокой схватке с реальностью. Но в «Чреве» мизансцена совсем иная: перед нами мелкие буржуа и низшие слои населения, которые для собственного спокойствия «порядочных людей» обрекают на гибель несчастного Флорана, который посмел бросить тень на их процветающие полные фигуры; в этом контексте история выглядит болезненно правдоподобной, даже типичной. Все доносили властям на Флорана: его друзья-революционеры, невестка, многочисленные торговки, даже рыбница, которая еще недавно мечтала выйти за него замуж, не вступилась за человека, неугодного рынку.
Эта конфронтация сытых мещан и вечно беспокойных страдальцев-идеалистов даже не совсем очевидна: мы привыкли к противопоставлению групп в рамках некой социальной стратификации, в крайнем случае – противопоставлению посредственного и гениального. Тут же все действительно несколько тоньше, и этим «Чрево Парижа» особенно интересно. Читатель потому концентрируется на колбасах и сырах, что изучить в этих людях можно не так уж и много – самые полные из них пусты; от того, как эффектно смотрятся они на фоне собственных продуктов, мы чуть было не забываем об этом, и только печальный конец способен привести нас в чувство.
