Итак, проекту Ф-письмо вручили премию Андрея Белого “за коллек | Маргиналии
Итак, проекту Ф-письмо вручили премию Андрея Белого “за коллективное создание новых политических языков поэзии”. Для меня это особенное событие, потому что об этом я писал ещё три года назад, когда собственно проекта и не было как такового. А вот новые политические языки и их автор_ки уже были. Ещё в 2016 году в шорт АТД попала Оксана Васякина. И уже тогда её письмо можно было описать как “новый политический язык”, хотя её номинаторша попыталась описать его в более привычном ключе, отчего сопроводительное письмо выглядит нелепо.
Годом позже в длинном списке АТД оказались и были проигнорированы ещё несколько авторо_к с близкой поэтикой: Егана Джаббарова, Оксана Кита и Фридрих Чернышёв. Про двоих последних я тут и писал как раз. Меня привлекла простота их речи, и на фоне явно провокационной номинации Доры Вей я предположил, что новая поэзия будет ориентироваться именно на эту простоту. А вот те слова, которые я написал по поводу победы Кузьмы Коблова, справедливы, увы, и для нынешнего сезона:
“С одной стороны, можно сказать, что премия не изменяет себе, раз столь похожие авторы то и дело становятся лауреатами. С другой стороны, время идёт, тенденции меняются, а лауреатами становятся авторы, работающие в одном направлении. А ведь АТД — это премия поиска. Потому лично я считаю, что выбор Кузьмы Коблова говорит скорее о ригидности премии, о стремлении окуклиться внутри выбранного письма (имя в названии как бы намекает, какого именно письма) и отмечать не столько поиски, сколько верность этому письму”.
Единственное, что изменилось: с тех пор представительниц Ф-письма вежливо включают в шорт, но при этом стараются оттуда особо никуда их не кантовать.
А уже в начале 2018 года вышел замечательный цикл Галины Рымбу “Космический проспект”, мимо которого я тоже не смог пройти и относительно которого позже написал основной тезис, который, как мне кажется, сбывается. В том же году, если мне не изменяет память, появился проект Ф-письмо.
Но Ф-письмо создало не только новые политические языки. В его рамках сложился и новый поэтический язык, простой, понятный и, главное, ― воспроизводимый. Что уже показала Александра Шалашова, осваивая поэтику Васякиной. Да и на самой странице Ф-письма выкладывают подборки, авторки которых напрямую эксплуатируют созданный язык. Почитайте, например, подборку Василисы Сатирской.
Квинтэссенцией, главным программным текстом этого языка стало стихотворение “Моя вагина” Галины Рымбу. Этот текст показал идеальный баланс телесного, политического и поэтического. К тому же он воплотил в себе самую суть ф-письма, его основные подходы к тексту, вектор его метафорики. Разумеется, всё это было и до “Моей вагины”. Но “Моя вагина” стала этаким кодексом, фиксирующим этот язык.
Отсюда следует два вывода. Во-первых, такой язык легко может освоить попсовая поэзия (снова напомню про Шалашову). И если найдётся достаточное количество энтузиаст_ок, то попсовую поэзию ждёт прекрасное обновление. Разрыв между ней и, так сказать, передним краем поэзии несколько сократится. Народ (боже мой!) наконец станет воспринимать верлибр как поэзию.
Во-вторых, перед Ф-письмом возникает выбор: оставаться в рамках разработанного языка и, тем самым, потихоньку смешиваться с волной эпигон_ок, или же начинать его преодолевать, а вот в какую сторону ― это ещё вопрос.
Короче говоря. Ф-письмо по справедливости получило это высочайшее признание. Этот проект изменил и продолжает и дальше менять русскоязычную поэзию. Расскажите Илье Кукулину, что в наших краях обитают донованы ― и в весьма изрядном количестве.
Следующий шаг для нашей поэзии: открыть доку-поэтри. А то порой становится жаль Марию Малиновскую. Несколько сезонов подряд она попадает в лонг АТД. И несколько сезонов подряд на неё там не обращают внимания. В то время как её работа и в рамках Каймании, и в рамках Скрытых колоний требует внимательного прочтения и отдельного разговора. Или показанный недавно в рамках ИнВерсии проект “Идущий человек”. Но об этом в следующий раз.
