В декабре 1962 года на Парижском международном кинофестивале | madlythoughts
В декабре 1962 года на Парижском международном кинофестивале был показан фильм «Процесс» Орсона Уэллса. После выхода работа получила смешанные отзывы критиков на родине режиссера — в Америке — и более позитивные в Европе, где в 1964 году «Процесс» выиграл Премию синдиката французских кинокритиков (ранее называвшаяся премией Мельеса) за лучший фильм, а также попал в список лучших фильмов 1962 года по версии журнала «Кайе дю Синема». Тем не менее в послевоенной Европе, особенно в Германии, Франц Кафка стал частью культурного кода, поэтому к его произведениям относились очень пристально и серьезно, из-за чего режиссеру зачастую вменяли, что в фильме слишком много Уэллса и слишком мало Кафки.
Фильм снят в характерной Уэллсовской манере: грандиозный стиль, четко выверенные кадры, интересные углы съемки, контрастная светотень, выделяющая отдельные «фразы» в повествовании. Кроме того, работа напичкана чисто техническим символизмом – от использования света для изображения «световой решетки из прутьев», до вплавленной в фильм игольчатой анимации. Отдельно хотелось бы упомянуть, что при бюджете в 1.3 миллиона долларов, который собрал для фильма продюсер Александр Залкинд, получилось привлечь действительно звездный актерский состав: Энтони Перкинса («Психо»), Роми Шнайдер («Сисси»), и Жанну Моро («Жюль и Джим», «Вальсирующие», «Лифт на эшафот»).
Как ни странно, между Кафкой и Уэллсом много общего и в первую очередь это ощущение скованности рамками бесконечных незавершенных процедур, из которых нет выхода, а также темы одиночества, отчужденности и преследования. Как известно, у Уэллса было большое количество незавершенных работ, многие давались ему с огромным трудом через конфликты с продюсерами, вечные скандалы и проблемы с финансированием. Кроме того, Уэллс был знаком и с преследованиями. Еще в 1941 ФБР отнесло его к лицам, угрожающим «национальной безопасности», так как режиссер был заподозрен в связях с коммунистическими кругами и стал объектом слежки. Кинокритик Рэнди Расмуссен считает, что убийцы Йозефа К, которые были одеты в шляпы и длинные плащи, могут быть ответом Уэллса агентам ФБР.
Орсон Уэллс же, несмотря на чувство скованности окружающей средой, в отличие от Кафки, который хотел исчезнуть незаметно, как и Йозеф К, был огромной фигурой, отчего тихо уйти было не в его стиле. Режиссер не приемлет такую смерть, создавая большие греческие трагедии в Шекспировском смысле, и намеревается остаться в памяти потомков на долгое время. Если Кафка создал настоящего маленького человека, с робким удивлением подчиняющегося всем поворотам бюрократической машины, то Йозеф К в исполнении Энтони Перкинса до конца остался бунтующим и намного более активным, чем его нерешительные убийцы, которые так и не смогли пронзить главного героя ножом. В конечном итоге герой Перкинса погибает от взрыва динамитной шашки под грустную музыку в классическом стиле, а грибовидное облако в самом конце отсылает нас одновременно к атомным испытаниям и бомбардировкам во время второй мировой войны.
Интересно, что об этом говорил сам Орсон Уэллс, поднимая изначально локальную историю Йозефа К из книги на глобальный уровень: «Я не анализирую Кафку... К не борется. Возможно он должен, но я не принимаю чью-то сторону. Все что я ему позволяю это бросить вызов убийцам в конце фильма. Существовала версия сценария где К убивают ножом... Мне не понравилась эта концовка. Для меня это интеллектуальные упражнения, написанные еврейским писателем перед приходом Гитлера к власти. Кафка бы не оставил такую концовку после смерти шести миллионов евреев. Все это выглядит как ситуация до Аушвица. Я не думаю, что моя концовка идеальна, но это единственное решение».
В самом конце предлагаем ознакомиться сразу с двумя адаптациями: «Процесс» (2014) от Константина Селиверстова и «Процесс» (1962) от Орсона Уэллса. Какая из концовок вам ближе? Локальная трагедия Кафки или глобальная трагедия Уэллса?
