2024-03-06 17:14:35
Вспомнил эпизод из личной жизни. 21 августа 1991 года после трех дней, проведенных в Доме кино в окружении Климова, Смирнова, Ибрагимбекова, Соловьева и еще нескольких десятков талантливых, пассионарных и крайне симпатичных мне тогда людей, мы с женой, наконец, вышли на улицу, - естественно, Тверскую, - чтобы вдохнуть свежего воздуха. Свежего не получилось. Я увидел извивающуюся змею победившей толпы, сползавшую куда-то в сторону Лубянки. Будущее предстало как никогда ясно - и в самом мрачном свете. Я сразу увидел в этой толпе очертания и 93-го, и 96-го, и 99-го, да, в общем-то, и 2022. Про Украину, врать не буду, не подумал, но в том, что война будет, не сомневался. Кто немного знаком с моей публицистикой тех лет, знает, что предчувствий своих я не скрывал и пиетета к ельцинской демократии не испытывал.
Вспомнил я об этом вот почему. Вчера закончил мучительное перечитывание Ремарка, которое заняло почти полгода. Когда я читал «Тени в раю» в свои 14 лет, я дай Бог чтоб понял и десятую часть. Окружавшая меня тогда реальность была слишком далека от описываемой в романе - или мне так казалось. Сегодня другое. Каждый абзац бьет прямо в сердце, не роман, а онлайн-репортаж. И только дочитав, я сообразил, что меня сегодня угнетает больше всего: предчувствие дня НАШЕЙ победы, которая будет ИХ победой. Я не сомневаюсь ни на йоту в том, что режим Путина обречен, что пройдет пять-десять, от силы пятнадцать лет, и колесо истории переедет нынешних хозяев русской жизни. Для этого не надо быть пророком, достаточно быть философом, хотя бы в душе. Откуда же депрессия? А вот отсюда - потому что дальше будет так:
«
Главное разочарование было связано с возвращением: это было возвращение в чужой мир, к безразличию, к скрытой ненависти и трусости. Никто не признавал своей принадлежности к партии варваров. Никто не чувствовал себя ответственным за то, что совершил… Я не мог восстановить в памяти лицо человека, который орудовал в крематории; никто не был в состоянии даже припомнить их имен; никто не желал ни вспоминать о преступлениях, ни отвечать за них; многие забывали даже о существовании концентрационных лагерей. Я натолкнулся на молчание, на глухую стену страха и отрицания. Некоторые пытались объяснить это тем, что народ слишком устал… Каждый за эти годы многое испытал, о других вроде бы можно было и не заботиться. Немцы не нация революционеров. Они были нацией исполнителей приказов. Приказ заменял им совесть. Это стало их излюбленной отговоркой. Кто действовал по приказу, тот, по их мнению, не нес никакой ответственности».
13.8K views14:14
Р
