Смерть Гоголя и арест Тургенева. Нелепый факт из истории кла | Литрес
Смерть Гоголя и арест Тургенева. Нелепый факт из истории классической русской литературы, о котором вам вряд ли рассказывали в школе
Если бы это апрельское событие далекого 1852-го года произошло первого числа, то его бы, несомненно, восприняли как шутку. Однако дело было 28 апреля — именно в этот день великого писателя Ивана Тургенева арестовали за… некролог, посвященный памяти другого, не менее великого писателя: Николая Гоголя.
Статья, опубликованная в «Московских ведомостях», начиналась словами: «Гоголь умер! Какую русскую душу не потрясут эти два слова? Он умер. Потеря наша так жестока, так внезапна, что нам все еще не хочется ей верить. В то самое время, когда мы все могли надеяться, что он нарушит, наконец, свое долгое молчание, что он обрадует, превзойдет наши нетерпеливые ожидания — пришла эта роковая весть! Да, он умер, этот человек, которого мы теперь имеем право, горькое право, данное нам смертию, назвать великим; человек, который своим именем означил эпоху в истории нашей литературы». Из-за чего, спросите вы, весь шум? А вот российская — или вернее будет сказать «петербургская» — общественность того времени с вами бы не согласилась, так что попробуем восстановить общую картину.
Тургенев узнал о смерти Гоголя еще в конце февраля 1852-го года (автор «Мертвых душ» скончался 21 числа по старому календарю) и понял, что не может оставить столь значимое событие без внимания. Гоголь и Тургенев были знакомы и неоднократно встречались. В дневниках Тургенева имя Николая Васильевича упоминается в записях разных лет. Творчество Гоголя — «как поэзия реальная, поэзия жизни действительной, жизни коротко знакомой нам» — стало для Тургенева неиссякаемым источником восхищения и вдохновения.
Первоначально статья о смерти Гоголя предназначалась для «Петербургских ведомостей», однако цензурный комитет издания забраковал материал. Почему? Издатель заявил, что имя Гоголя вообще не велено упоминать, ведь он — внимание! — «лакейский писатель». Тургенева это не остановило — он переслал некролог в более лояльную газету «Московские ведомости».
Все бы обошлось, однако мстительные питерские цензоры нашли, к чему придраться. По негласному правилу в открытой прессе того времени не говорили о дуэли Пушкина и гибели Лермонтова, а тургеневские строки «его утрата возобновляет скорбь о тех незабвенных утратах» вполне можно прочитать как вызов официальной точке зрения. Вдобавок, «великим» было принято называть лишь царя. Вооружившись этими, по современным меркам, сомнительными аргументами, цензоры отравили императору Николаю I донесение о неблагонадежности литератора Ивана Тургенева.
Имя Тургенева тогда уже находилось под подозрением, ведь он — автор антикрепостнических «Записок охотника», а также друг революционеров Михаила Бакунина и Александра Герцена. Таким образом, многое и в литературной деятельности, и в личных связях Тургенева воспринималось как враждебное царскому правительству. Властям был лишь нужен веский повод, чтобы обрушить на литератора свой гнев, и этим поводом стал пресловутый некролог. Тургенев был арестован, провел целый месяц в полицейской части, после чего был сослан в свое имение Спасское-Лутовиново без права покидать пределы Орловской губернии. Спустя полтора года, после многочисленных прошений, ему, наконец, разрешили покинуть Спасское, но право выезда за границу предоставили только в 1856-м году. Этим правом Тургенев сразу же воспользовался, и его вполне можно понять.
Статья Тургенева о Гоголе заканчивалась так: «Смерть имеет очищающую и примиряющую силу; клевета и зависть, вражда и недоразумения — все смолкает перед самою обыкновенною могилой; они не заговорят над могилою Гоголя. Какое бы ни было окончательное место, которое оставит за ним история, мы уверены, что никто не откажется повторить теперь же вслед за нами: Мир его праху, вечная память его жизни, вечная слава его имени!» Эти слова справедливы в случае обоих великих русских писателей, чьи имена навсегда запечатлелись в истории и сердцах читателей. А кто теперь помнит безликих цензоров и кляузников? Вот именно — никто.
