​​Марина Овсянникова одновременно оказалась в заложниках у сво | Правозащитный экстремизм

​​Марина Овсянникова одновременно оказалась в заложниках у своей совести, у своей любви к детям и у русского мира.

Первое не позволило ей молчать. Второе не позволило ей остаться в безопасности, заставив вернуться. Третьему абсолютно наплевать на детей, женщин и стариков, лишь бы строились и пускались в ход ракеты. Лишь бы власть была абсолютной. Но ради чего нужна эта абсолютная власть?

Я не могу заснуть и перестать думать о ней. Представляю как она заходит в тот чертов изолятор на Петровке. Как она смотрит по сторонам. Как сотрудники начинают требовать от нее пройти все эти бессмысленные и унизительные процедуры досмотра, как она удивляется чёрствости всей этой отвратительной и бесчеловечной машины угнетения, существующей ТОЛЬКО ради угнетения.

Где-то ее дочь Арина. Ей 11 лет и она уже начинает подозревать, что какая-то грубая сила только что отняла у нее мать. Какие чувства она будет испытывать по отношению к тем, кто сегодня составлял в отношении ее матери все эти бессмысленные шаблонные бумажки, когда ей будет 20? И что власти хотят продемонстрировать этой маленькой девочке? Что она должна… заткнуться и быть безмолвным инкубатором солдат, которых можно обменять на белую Лада Гранта без абс и подушек безопасности? Наивно было бы предположить, что эта девочка согласиться на подобную роль.

Складывается впечатление, что сентенция про «политическую ненависть» в обвинении Марины Владимировны, это самая настоящая психологическая проекция тех, кто её написал на действия таких, как Овсяникова - эмпатичных и любящих матерей, которым попросту невыносимо наблюдать происходящее.

Знаете, что самое тяжелое в эмоциональном плане работы правозащитного адвоката?

Понимать, насколько низко в российские власти ценят жизнь отдельного человека, ребенка или матери. Это своего рода, их визитная карточка.

Не многие смогли бы так, как Марина. Еще вчера она имела прекрасную жизнь, стабильный доход и отсутствие проблем. Но все изменилось в одночасье и она приняла решение не мириться со своей совестью.

Я восхищаюсь ей.