Снизим градус серьёзности в этом чатике. У нас есть собака. К | Светлана Лаврентьева/Кот Басё

Снизим градус серьёзности в этом чатике.

У нас есть собака. Кеесхонд Плюмбум. По-простому - шерстяной волчара Свинец.

Обычно мы гуляем с ним вдвоём с мужем. Или «Саша, иди ты, это твой сын». Чаще второе.

И тут Саша уехал на практику. И сын снова стал мой. Ладно, я даже соскучилась по вечерней прогулке, пошли мы. Новый маршрут разведали, на пляж попить водички сходили, закат посмотрели. Возвращаемся по набережной домой, красивые как никто. Одной масти даже (хотите дреды благородного серебра? Заводите, значит, кеесхонда, и через неделю из его шерсти можете себе дреды хоть на ногах плести).

А у нас, кто не знает, нынче белые ночи. И народу на набережной вечером, как на площади в базарный день. Все нарядные, с фотоаппаратами, детьми, ходят, всё разглядывают. Туристы.

И мы идём - спортивные, весёлые, волчьего окраса.

И тут кеесхонду срочно приспичило по-большому. Ну приспичило и ладно, не впервой. Карман-пакет-задержка дыхания - урна.

Но я же не одна с ним гулять пошла. Со мной пошло мое «везение». Оно у меня всегда в кавычках ходит, даже летом.

Саша бы пошёл - посрали бы они на все проблемы и домой двинули.

Но моя аура на кишки кеесхонда действует, как пурген. А жопа у него меховая, как малахай (это шапка такая казахская). И что под воздействием моей ауры на землю не попало, то по малахаю ровным слоем легло. С другого конца набережной видать это очко без бинокля.

По закону притяжения дерьма к дерьму влажные салфетки закончились днём на дочери, которая рылась в недрах Выборга руками.

Из подручных средств вокруг только лопухи и туристы. От первых Свинец уворачивается, ко вторым, наоборот, норовит жопой прилипнуть.

До дома полчаса хода мимо всех достопримечательностей.

У меня на правом запястье татуировка create, теперь вы знаете, зачем.

Спустились мы с кеесхондом и его жопой по гранитным валунам к воде. Не зря я квартиру в городе на заливе покупала, как знала. Кеесхонд половину залива выпил, но в воду не пошёл. Пришлось пойти мне - подать, так сказать, личный пример.

Добрела я до валуна, который в воде подальше лежал. Мне по колено, кеесхонду как раз по то самое, что отмыть надо.

Залезла на валун, достала собачкино угощение, стою, как девочка на шаре Пикассо, только вместо мужика задумчивого на меня вся набережная с одной стороны смотрит, а с другой - через залив - уже весь город.

Сиять так сиять.

Садись, - говорю, - кеесхонд, жопой в воду. Там судак пошёл, если повезёт, он твою органику со штанов обглодает. Ну или просто по песку ерзай, благо, он весь из гранитной крошки состоит. Почистит, как наждачкой.

Кеесхонд на меня смотрит участливо. С некоторым даже сожалением. Великий русский поэт на валуне посреди залива, руки в дерьме, в руках собачье печенье, внизу по шею в воде - что-то, отдаленно напоминающее собаку. И толпы людей вокруг.

Не так я представляла себе славу.

Короче, жопой он не сел. Пока я ему не помогла. Спустилась с камня по колено в воду и намыла его как следует.

Люди стоят, зырят.

Как будто никогда не видели, как баба с седыми дредами полощет в темной воде Финского залива тварь с мордой летучей мыши на фоне освещенного лучами заката средневекового замка.

Отмыли мы жопу.

И дреды.

И штаны.

И пошли домой через мост мимо всех прохожих и достопримечательностей. Мокрые и гордые.

Потому что мы местные, ходим тут как хотим.

Когда подошли к подъезду, как раз штаны высохли. А пока на этаж поднялись - уже и кроссовки почти. Хоть заново иди гуляй, весели честной народ.

Но мы в душ пошли.

А пока жопы домывали, мне раз и прилетело несколько уведомлений о пополнении счёта. Потому что магия - она везде. И если уж ты постоял перед городом по локоть в дерьме, город тебя отблагодарит щедро.

Или это туристы меня узнали и накидали донатов, я еще не разобралась.