Николай Алексеевич Ситько вспоминает:
«Иван Адамович Дуленец в то время был одним из лучших наездников в стране.
До войны на все парады лошадей Буденному готовил он. Так мы с Дуленцом день за днем работали, лошади уже и площадь знали и на музыку не реагировали. Но Полюс все же оставался пугливым. Характер у лошади ведь не переделаешь. Начали каждый день в Хамовники, после работы, приезжать на выездку Жуков и Рокоссовский. Константин Константинович спрашивал у меня: «Как дела идут, пормально?» Я ему: «Все хорошо будет». А сам ни жив ни мертв. Меня к начальству вызвали и сказали: «Вы знаете, какая на вас лежит ответствен-ность. Вы головой за лошадь отвечаете». А лошадь-то с норовом. Так вот, пока меня не было, Полюс на репетиции майского парада 1946 года отказался вообще ходить. Отказался и все. И ничего не могли с ним поделать...
За два часа до начала Парада Победы, Полюс и Кумир своим ходом пришли на Красную площадь. Но если раньше, на тренировках, москвичи не обращали на них особого внимания, то теперь останавливались, всматриваясь..
И Ситько ощущал, что под ним идет конь, который сегодня уже будет принадлежать Истори.
«Я знал,- вспоминает Николай Алексеевич, - сейчас на нас смотрит Москва, а через час на Полюса будет смотреть весь мир!
Маршал Г. К. Жуков в своей книге вспоминает:
«..Без трех мишут десять я был на коне у Спасских ворот. Отчетливо слышу команду: «Парад, смирно!»
Вслед за командой прокатился гул аплодисментов.
Часы отбивают 10.00.
Что тут говорить, сердце билось учащенно... Послал вперед коня и направился на Красную площадь.
Грянули мощные и торжественные звуки столь дорогой для каждой русской души мелодии «Славься!» Глинки. Затем сразу воцарилась абсолютная тишина, раздались четкие слова командующего парадом Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского, который, конечно, волновался не меньше моего. Его рапорт поглотил все мое внимание, и я стал спокоен».
