Добрый вечер дневник На днях сидела в кафе, обсуждала рабочи | Дневник Хавы
Добрый вечер дневник
На днях сидела в кафе, обсуждала рабочие вопросы с человеком, как за соседним столиком раздался громкий детский плач.
Это был голос мальчика лет 5. Мальчик был фрустрирован, что какая-то его потребность была не удовлетворена. Не зная как об этом сообщить родителям, то ли в силу возраста, но скорее из-за примера родительских коммуникаций, он закатил истерику.
Мама сжалась, почувствов взгляды просителей на их столик. Отец пришёл в ярость. Это был высокий коренастый мужчина лет 35. Он вскочил с места и начал на повышенных тонах разговаривать с ребёнком.
Мне стало не по себе, но я по старым шаблонам попыталась отвлечься от них и продолжить беседу.
Но отец не ограничился словесным гневом. Звуки ударов в сопровождении с детским плачом вызвали резкий всплеск страха, так что я сжалась и заморозилась.
Психологическая замороженность - это один из защитных механизмов, когда человеку становится очень страшно. Возникает ощущение, что всё происходит в замедленной съёмке, а ты не можешь даже двигаться и издать звук. Ты просто видишь картину, и как будто не понимаешь, что происходит. Но когда до тебя доходит, то действие уже заканчивается.
Меня из замороженного состояния выбил голос моего собеседника, который закричал: молодой человек, прекратите бить ребёнка!
Свирепый отцовский взгляд направился в нашу сторону.
⁃ Не лезь, сам решу как воспитывать своего сына!
⁃ Не при нас. Бить ребёнка нельзя. Сам сейчас тебя отшлепаю .
⁃ Ты чего? Давай выйдем, поговорим- надыбился мужчина, готовясь к драке.
⁃ Пошли!
Моё сердце колотилось, ожидая, что двое вышедши за дверь кафе мужчины начнут драку. Но драка не состоялась. За стеклянной дверью было видно как шёл эмоциональный разговор, в сопровождении резких жестикуляций. Спустя пять минут количество жестикуляций снизилось. Шёл серьёзный, но эмоционально сниженный разговор.
Моё внимание вновь переключилось за соседний столик. Мальчик 5 лет продолжал плакать, но уже в объятиях брата лет 7. Тот пытался его утешить, обнимая двумя руками и что-то пытаясь ему объяснить.
Малыш. Ему всего 7 лет, но уже пришлось взять на себя функции взрослого, так как родители вели себя как среднестатистические незрелые люди.
Вместо того чтобы попытаться понять ребёнка, помочь ему донести свою потребность словесно и контейнировать его чувства, они глушили агрессией. В их понимании, дети это испорченные капризные существа, из которых нужно делать людей путём дисциплины и устрашения. А сочувствие, бережность, внимание к чувствам могут сделать из них «голубых». Так пояснил свой жёсткий метод отец мальчишек. «Если их не бить, вырастут какими-нибудь педиками.»
Мама видимо придерживалась той же позиции, поэтому, увидев как старший сын успокаивает братишку, одернула его.
«Прекрати сейчас же, и оба садитесь за стол.» - скомандовала она недовольным, где-то сконфуженным от стыда голосом.
Я смотрела на мальчика, хотелось подойти, обнять его. Но тревога меня не отпускала. Я всё ещё дрожала и телесно не могла включиться в происходящее.
Мужчины зашли. Семья продолжила семейный завтрак. Они быстро поели и ушли. Меня не сразу отпустила тревога. Только увидев спокойное, невозмутимое лицо собеседника, подсознание получило сигнал «всё хорошо» и я смогла выдохнуть.
Осознание и анализ произошедшего начал происходить спустя только несколько часов. Я задавалась вопросом:
Что же меня так триггернуло? Почему я заморозила от страха? Почему после всего произошедшего, ещё какое-то время была тревога?
Начались всплывать воспоминания.
Я маленькая. Где-то в соседней комнате издаются громкие родительские голоса. Мне страшно. Я забиваюсь под одеяло и не дышу. Мне 19 лет. Я беременна первенцем. На моих глазах взрослый мужчина срывает агрессию на подростке. Я начинаю возмущаться. Но меня затыкают, говоря, что если не бить мальчишек, то они вырастают наркоманами и преступниками. Я ухожу, и плачу от жалости к мальчику и грубости в свой адрес. Ощущение незащищенности, не возможности как-то противостоять мужской агрессии. Я привыкла бояться мужской злости.
