Вот так проходила съёмка документалки про Крапивина. Я сидел на стуле и отвечал на вопросы. Как познакомился, о чём общались, как жили Крапивины. Самое ужасное, что я не помнил многих подробностей, а потому мог и наврать.
Возможно, эта работа испортит мои отношения с семьёй Владислава Петровича. Потому что, как ни крути, есть Культ Крапивина. Его образ идеализирован, его движения овеяны солнцем. Я же говорил именно то, что думаю.
Не поддержал его отношение к тополям — ничего плохого не вижу в том, что их срубают, это аллергены те ещё. Главное, чтобы взамен сажали другие деревья. Например, липы.
Предположил, что по возвращении в Тюмень его книги стали менее интересны, чем раньше. Думаю, это из-за того, что вся жизнь Крапивина — это борьба. Борьба с чиновниками, бессердечностью, равнодушием, образовательной системой. Когда воевать стало не с кем, в книгах пропал явный конфликт. А без конфликта писать нельзя. Тем более, без такого яростного, как у Крапивина.
И многие другие темы обсудили так, что обожатели Командора меня бы съели с потрохами. Однако ни одного плохого слова в адрес Владислава Петровича я не сказал. Потому что он и правда удивительный и чистый человек. Мне его очень не хватает.
Посмотрим, что получится на выходе...
