«Наверняка сейчас мало кто помнит, что в Уголке Дурова была сл | ЮЛИЯ МЕНЬШОВА
«Наверняка сейчас мало кто помнит, что в Уголке Дурова была слониха. Она была вроде пленной для нас — её привезли из Германии по контрибуции и вместе с ней привезли человека (немца), который за ней ухаживал. Нам, мальчишкам, у которых отцы или погибли или у кого-то пришел инвалидом (после войны лет пятнадцать прошло и мы ненавидели фашистов-немцев) для нас это было одно и тоже, раз немец — значит фашист, ну и слониха вроде тоже немка.
И мы пошли мстить и слонихе и дрессировщику: пролезли в заборный лаз (все дырки в заборах были наши) и стали бросаться в них камнями. Наша "мстя" была жестока, нас поймал сторож, а мы искренне удивлялись почему они за фашистов заступаются: что они не знают, что они ведь фашисты, раз немцами оказались.
Дрессировщику мы попали камнями в голову и его увезли в больницу, а слонихе набросали гвоздей и шариков из подшипников (мы готовились основательно — кто постарше узнали что у них очень нежные подошвы). И мы мстили за гибель родных, за безотцовщину и даже, когда поняли, что тумаков не избежать, мы были стойки.
Но случилось страшное: нас не стали наказывать и мы поняли что-то здесь не так...
Но вот через пару недель нас собрали наши отцы: у кого они были, и дядя Вася, ещё мой отец и кажется дядя Паша, они взяли водки, колбасы и наверное еще что-то и все куда-то пошли. Оказалось, в Уголок Дурова к немцу: он жил в слоновнике; в будке у него стояла там печка-буржуйка и зимой, наверное, было очень холодно.
Ну, сели они, а мы сгрудились и смотрим на них. Они пытаются по-немецки говорить, — оказалось, что дрессировщик очень плохо говорил по-русски, у него была голова вся забинтована.
Но они как-то пытались договориться, потом они выпили, он дал нам руку и что-то сказал. Нас выгнали домой. Отец пришёл поздно и пьяный. На следующий день мы узнали, что все его родные погибли при бомбежке и кроме слонихи у него нет никого и он мизерную зарплату тратил на хлеб, на свеклу, капусту для неё, а сам жил впроголодь.
Знаете, как нам стало стыдно! Если бы нас наказали, мы бы думали, что мы правы, а так... мы взяли наши деньги и пошли на центральный рынок, и купили несколько авосек овощей — овощи торчали во все стороны.
А морковь торчала как иголки у ежика. Мы истратили все деньги на мяч, но осознавали, что мы искупаем свою вину. Мы подошли к слоновнику, дрессировщик шел к нам. И это невозможно забыть: слониха его не пускала к нам, она загораживала ему дорогу, оттесняла его, а он пытался подойти к нам, но она обвила его хоботом и подняла.
Она дрессировщика охраняла, и мы отдали все сторожу и ушли. Дома мы все рассказали, мама плакала. А на следующий день вечером отец подарил мне мяч».
К. Артемов
