Михаил Кильдяшов: Русский язык уже не растворяет в себе чужие | Изборский клуб

Михаил Кильдяшов: Русский язык уже не растворяет в себе чужие слова

— Недавно ВЦИОМ обнародовал данные опроса об отношении россиян к иностранным словам в русской речи, и выяснилось, что 67% опрошенных придерживаются мнения, что нужно использовать русские слова и вводить свои термины. Будем говорить сегодня о русском языке и о «супостатных» словах, которые «поганой метлой надо вымести» из нашего языка. У нас сегодня есть эксперт в этой теме — писатель, публицист, преподаватель, филолог Михаил Кильдяшов.

— Мне негодование большинства по данному поводу вполне понятно, я сам, пожалуй, отношусь к этому большинству. Хотя лет десять назад высказался бы относительно заимствований гораздо спокойнее, сказал бы, что язык — самоорганизующаяся система, что он вполне в состоянии выбрать необходимое и отмести чужеродное. Но сегодня мы живём в пору, когда самоорганизующихся систем не осталось в принципе: всё управляется какими-то внешними силами, развивается или деградирует в чьих-то интересах. Заимствованные слова в нашем языке теперь подобны эмигрантам, которые не хотят социализироваться в стране, в которую эмигрировали, они устанавливают в ней свои законы. Хрестоматийный пример: слово «шоссе» — заимствованное из французского, а производное прилагательное «шоссейный» — уже исконное, потому что образовано по законам русского языка, с помощью русского суффикса. Сегодня же заимствованные слова всё чаще остаются варваризмами, не обрастают нашими морфемами, не изменяются по нашим падежам и числам. Есть ли производные слова от «чайлдфри» или «Black Lives Matter», что внедрилось уже как целая фраза?

Но я бы взглянул на проблему шире. Иностранное влияние на русский язык осуществляется не только через лексику. Любой лексикограф, специалист по словарям, скажет, что словарь Даля у нас никто не отнял, все слова из него по-прежнему в языке есть, только в запасниках, на антресолях нашего сознания. Социолог языка отметит другое: важно наше речевое поведение, то, как мы используем языковое наследие в устной и письменной речи. Инструментов влияния у языковых иноагентов много. Например, графика: мы вроде бы выпустили отечественную банковскою карту «Мир», но наши имена там по-прежнему написаны на латинице. Или перекодировка языкового сознания: фраза «я вас услышал», которая часто звучит в сфере обслуживания, абсолютно чужеродна, она переводная, калькированная, на западе привыкли проговаривать очевидное. Загляните в Тик Ток: манера говорения — суетливая, развязная, пустословная — тоже подражательная. В целом мы стали нестерпимо болтливы, а русский язык по природе своей молчалив, он любит взвешенность, наполненность, потому что ценная мысль рождается в молчании, а не в постоянной говорильне.

— Михаил, но ведь когда премьер-министр говорит «локдаун» вместо «карантин», он наверняка тем самым хочет снизить градус паники. Значит, это слово необходимо?

— В своё время вместо у нас вместо «председателя» парламента был «спикер», потому что стремились вытеснить из сознания людей всё советское — председателя колхоза и вместе с ним киногероя Михаил Ульянова. Теперь же «спикер» — это выступающий где-нибудь на круглом столе или на конференции. Слова-то мы изменили, только те, кто ими стал именоваться, от этого не сделались ни честнее, ни умнее, ни действеннее. Но обратите внимание: бездумные, однодневные заимствования не оседают в качественной художественной литературе, а она лучший индикатор того, что языку действительно необходимо, это лаборатория языка, в ней всё взвешено, всё осмыслено. Нынешние спонтанные заимствования из экономики, медиа, моды уже следующим поколением восприниматься не будут. Эти слова — не сигналы, а шумы.

Полностью интервью читайте: https://izborsk-club.ru/21001