2022-07-03 01:18:43
Продолжаем читать воспоминания Константина Коровина.
Как-то, уже во время революции, я пошел в мастерскую взять свои эскизы.
У ворот дома Соловейчика, где была мастерская, я увидел Василия Белова.
Он стоял один и глядел рассеянно; под глазом у него был большой синяк. По улице шли люди, несли знамена с надписями: «Дворцы народу», «Свобода, свобода»…
— Василий Харитоныч, — спрашиваю. — Что это? Ушибся? Глаз-то у тебя затек.
— Ну и свобода, — ответил Василий. — Это что же такое? Вчера я на метенге был у Страстного… Народу… Говорил, как новое начальство дома делить начнет. Кому — ежели я солдат — одно, а ежели мастер — другое. Мне, чисто Шаляпину, хлопали. Да один какой-то стрюцкой мне в морду — хлясть. Ну, за меня народ. «Как драться? Полное право!» А стрюцкой на меня показывает: «Ишь, у него бриллиант на пальце». А у меня кольцо с бирюзой, когда в Самарканде с вами был, вы подарили. «Давай кольцо, — кричат, — бриллиант носит, сволочь!» Сняли кольцо. Чуть палец не оторвали. Насилу сбежал.
В это время мимо нас по Садовой повалила толпа: «Свобода, соединяйтесь».
Шли дворники с метлами и пели: «Черные дни миновали».
Василий смотрел сердито. Вдруг перед ним остановились двое и стали его разглядывать.
— Это городовой переодетый, — сказал один из остановившихся, показывая на Василия. — Ишь, морда бита.
— Городовой это, тащи его. Ишь, переоделся!
Василий закричал:
— Какое полное право!
Но Василия уже держали за руки.
Я вступился за него:
— Это вот из этого дома мастер, — говорю. — Рабочий, сознательный. Из мастерской.
— Веди его туда, узнаем, кто, — загалдели в толпе.
Василия и меня привели в мастерскую.
Когда вошедшие увидели краски, кисти и часть декорации, над которой была написана большая голова египетского фараона в тиаре (декорация изображала барельеф к балету «Дочь фараона»), один из освобожденных граждан сказал, сморкнув носом:
— Э-э, товарищи, и верно… Художники… Ишь, Карлу-Марксу малюют. Вот за это, знать, его и били несознательные. А пошто у Карлы-Марксы бутылка на голове?
— Монополия, что ли?
— Монополия, знать.
— Ишь ты!
* * *
Через неделю Василий пришел ко мне серьезный и важный.
— Теперь я за старшого, — сказал он. — Бумагу мне дали. Главный мастер. Весь двор меня слушает, ходит смотреть Карлу-Марксу.
Говорил это Василий строго, и лицо его было умственное и гордое.
Вдруг, совершенно другим голосом, Василий сказал:
— Ну, чтó теперь денег награбят — страсть! Часы карманные делить будут. Мне золотые обещали.
— Нехорошо, пожалуй, будет, Василий…
— Чего ж? Народ гуляет. Никто не работает. Кто что. Свобода потому. Очень антиресно. Где подожгут, где стащат, своруют, потом ловят, кого бьют. Кто кого. Антиресно. Гуляют. Карла-Маркса велел. Ну, и рады все. Ходят смотреть в мастерскую: голова большая. Ну, спрашивают: что за человек такой намалеван? А я говорю: Карла-Маркса, Фундуклей, царскую дочь за себя взял, в дочери фараона, в балет. Она танцевала да веретеном, от жисти такой, сквозь себя проколола. А его от должности уволили.
— Ловко, — говорю, — ты, Василий, придумал.
— А чего ж? Всем ндравится. А один пожилой так даже заплакал. Говорит — у него тоже вроде было с дочерью. — Так, говорит, в больнице и померла.
Он посмотрел на меня с укоризной:
— А вы, Кистинтин Лисеич, все не верите, смеетесь, а мне вот муку, крупу, сахару за это дают…
17 viewsedited 22:18
Т
