2023-03-01 12:28:23
Знаете, что самое тяжелое в нашей добровольческой работе?
Не тысячи перегрузок, поломок, нестыковок, поисков. И даже не тысячи встреч, многие из которых больше похожи на сделку - вот ты сидишь тут - живой свидетель войны. Женщина маленького роста, девчонка почти, топтавшая окопы, стреляный воробушек. Тебе в глаза смотрят, верят и помогают, а ты к вечеру как выжатый лимон, как драный плед еще идешь домой, чтобы укутать в него детей. Просто, рассказывая искренне, правдиво, отдаешь будто половину себя. Проживаешь все заново. В ресторанах, красивых кабинетах с гербами, малахитовыми приборами… Я уже привыкла, я понимаю, что люди хотят «пощупать товар», убедиться, что это не липа, это нормально, с учетом того, сколько сейчас вокруг недоволонтеров, хитро продающих «донбасский кейс»…
Такое мы не осуждаем. За этим стоит по большей части реальная помощь.
Самое тяжелое - другое. Возвращение.
В наш, спокойный мир. Где мы (и я, и все ребята) снова садимся в свои хорошие машины, засыпаем в своих уютных квартирах, снимаем волонтёрский шмот и надеваем красивую брендовую одежду, тащим свои бизнесы, платим зарплаты, встречаемся с уважаемыми людьми. И не считая того, что большая часть жизни теперь посвящена Фонду, она же все равно теперь совсем другая, чем там…
Когда возвращаешься с Донбасса, вначале долго не понимаешь, как до сих пор многие обходят стороной то, что происходит, как пытаются «спрятаться», продолжая жить ту же самую жизнь, будто остались в каком-то другом измерении. Вот, прилетел БПЛА в Туапсе, вот в ленте мелькнул погибший сосед соседа, вот в школу сказали посылку принести, ладно, в этот раз пропустим, чего дитя нервировать…. Не надо нам такого. Мы в Египет полетим, ну, в Испанию ж сложно…
Люди продолжают хвататься за ту иллюзию, в которой мы жили до СВО. Срабатывают, может, какие-то защитные механизмы, я не знаю… Но убегая от реальности, они убегают от самих себя. Это я знаю точно.
Пока мы жалуемся на скакнувшие цены на обслуживание мерсов, на пропажу какого-то цыганского ширпотреба из ТЦ, наши жопы прикрывают те, у кого хватило и хватает пока сил встать лицом к лицу с врагом и начать что-то делать. Но придет время и они закончатся. Да, да. И я не об окончании СВО. Вопрос «Когда это все закончится?» уже даже задавать нет смысла.
СВО может закончится в любой момент очередным вспыхивающим полуфронтом. Но это тоже будет ненадолго. Это ясно всем, кто понимает. И тогда встать придется всем, уже и детям нашим, и внукам. Либо бежать, но вопрос - куда, может встать намного острее, чем осенью: там тоже может оказаться полуфронт или вообще новый фронт. Да и успеют ли?
И потому, когда я возвращаюсь в Краснодар мне становится страшно. Все верно, не там, не «за лентой», а здесь. Страшно от того, что я до сих пор не могу ответить положительно на вопрос, который мне задал боец в Горловке, на передовой, уже 9 лет бьющийся на фронте, много раз раненый, еле волочащий ногу: «А у вас там понимают, что если бы не мы, то вас бы уже не было?».
Не могу.
И потому нас просто рвёт на части, что мы должны оставаться здесь, в этом покрытом лоском мире, в этом сервисе, в этих красивых костюмах! И здесь, на этом лаковом «фронте» сражаться за каждый прицел, каждый паллет тушенки, каждую тысячу на расчетный счет! Плавно и мягко доносить людям правду! Искать единомышленников, постепенно «вытаскивать» людей из их «домиков», открывать им глаза.
Ведь там, на Донбассе все все понимают. А здесь - далеко не все. И потому нам страшно. Потому что наш фронт - он пока еще здесь.
86 views09:28
И
