Некоторые игры - как сеанс психотерапии. Для меня таким сеа | Влада та овершерінг
Некоторые игры - как сеанс психотерапии. Для меня таким сеансом является Life Is Strange: Before The Storm. Именно этот приквел. Потому что он центрируется вокруг истории Хлои Прайс, в которой я вижу много от себя-подростка.
Наверное, многие лесбиянки и бисексуалки смотрели на Хлою и ассоциировали себя с ней. Да, ее ориентация для меня играет важную роль - я тоже помню, как страшно признаться девушке, которая тебе нравится, в своей симпатии. Я помню, что ты говоришь аллегориями и стесняешься сказать напрямую. Но это не единственный пункт.
Долгое время я ненавидела себя-подростка и вспоминала исключительно в негативном ключе: я была той еще позершей, "нетакойкаквсе", озлобленной и напуганной. Поэтому даже не воспринимала себя серьезно. А когда я смотрела на поведение Хлои, то проникалась к ней сочувствием и симпатией.
Сцена, где она заходит в ванную своего дома, а там разбросаны вещи нового отчима, который только въехал в их с мамой дом - я прочувствовала все. Я тоже помню, как горько и больно мне было, когда такое же случилось со мной.
И добрая мама, которая пытается вас с отчимом помирить. И отчим, который пытается казаться хорошим, а потом превращается в полного говнюка, а твоя мать ничего с этим не делает. И тебе больно, грустно и еще раз больно.
Многие ругали игру за то, что Хлоя там слишком... Ну, слишком подросток. Слишком "мам, это не фаза, это я!" подросток. Но я бы не хотела, чтобы ее сделали другой. Да, ее фразы максималистские, иногда глупые, но подростки и должны быть такими. Я была такой.
И я смотрела на эту героиню - грустную, смелую, озлобленную и отчаянную, но такую настоящую, и я проникалась к ней сочувствием и любовью. И если я могла полюбить и сочувствовать пиксельной девушке на экране со всеми ее подростковыми проблемами и переживаниями, которые с высоты взрослого опыта многим кажутся несущественными, то почему я не могу посочувствовать себе?
Можно сказать, что Хлоя Прайс заставила меня чуть больше себя любить. Не эту версию меня - двадцатичетырехлетнюю, уставшую и спокойную, а ту Владу, которой пятнадцать - бунтующую, злую и обиженную. И даже такая Влада заслуживает любви.
