Только сейчас посмотрел аудиозапись с неким Алексеем Ивановым, | историк-алкоголик

Только сейчас посмотрел аудиозапись с неким Алексеем Ивановым, позиционирующим себя как "коми-активист". Молодого человека привлекли по административке за участие в несанкционированном митинге, а он такой "По-русски говорить не буду, буду только на коми-языке", и судье пришлось переносить заседание, потому что коми-языком в должной мере она не владела. Вроде как еще один протестующий и депутат горсовета Сыктывкара точно также усложнил судопроизводство по своей административке. А я вспомнил, как целый ряд молодежных проектов Республики Коми поддерживали только с условием добавления туда национального компонента и заглавного наименования на коми-языке. И студенты (на 90% русские) вынуждены были писать проекты с названием (примерно) «Ыг-каёк», в содержании которых обязывались не только организовать систему временной занятости для студентов вуза, но и делать это в коми-национальной одежде размахивая коми-национальным бубном (национальные практики тоже примерные, лень искать документ). Естественно, и наименование и национальный колорит были лишь формальностью, название было только в официальных документах, а в брендинге почти не использовалось, бубном помахали 2 минуты для фото в отчёте.
Удивительным образом такой подход работает совсем не в ту сторону, в какую по замыслу должен. На русских это не действует, для них это идиотская обязаловка, для большинства коми это тоже какие-то кривляния на заданную тему, комяцкая молодежь в массе своей уезжает в города, где, оторвавшись от гомогенной культуры, достаточно быстро ассимилируется. Но, естественно, раз есть государственная система сохранения коми-национальной культуры и весьма активная пропаганда в этой области, то найдутся и адепты. Как ни странно, большая часть адептов, сознательно и серьезно воспринявших свою национальность, это не приезжающая из деревень коми-молодежь, у той мотивация как раз обратная - как можно быстрее раствориться в русском большинстве, а наоборот урбанизированная и, соотвественно, достаточно глубоко русифицированная национальная молодежь. Национальное самосознание, при этом, носит протестный характер, солидаризируется с навальнистской повесткой. Логика тут проста, если в Росси получится провернуть революционный сценарий, то центральная власть ослабнет, и национальные окраины получат самый широкий спектр возможностей: от расширения автономий, до сепарации. Таким парадоксальным образом, общая политика построения многонационального народа, через искусственную поддержку культуры национальных окраин, сформировало националистические самосознание у молодежи этих окраин, и, вполне логично, снизила лояльность к центральной власти, которая воспринимается как русская и колониальная. Вполне закономерный итог национальной политики последних 20 лет.