2022-08-30 14:28:45
ШПИОНСКАЯ КУХНЯ. ИНФОРМАЦИЯ... К РЕЦЕПТАМ
Cцена из сериала «Семнадцать мгновений весны», где Штирлиц 23 февраля печёт в камине бабельсбергского особняка картошку, выпивает и напевает про себя «Ой, ты степь широкая», стала поводом для сотен упрёков в адрес создателей фильма и основой для нескольких анекдотов. В книге Юлиана Семёнова, послужившей литературной базой для фильма, такой сцены нет — день 23 февраля там вообще не присутствует в хронологии. Но могло ли такое быть на самом деле? А почему бы и нет? Еда — штука интимная.
Как говорил один литературный герой, «я всегда ем гуся вдвоём: я и гусь». В работе разведчика, когда напряжение не покидает ни на секунду и всегда надо быть в форме, необходимо уметь расслабляться — и лучше так, чтобы никто этого не заметил. Есть мнение, что одна из самых простых, доступных, естественных и наиболее глубоких в эволюционном плане форм такого расслабления — процесс поглощения пищи и наслаждения её вкусом. При наработке соответствующего навыка наслаждаться можно не только вдвоём, но и в компании. Тот же Штирлиц мастерски умел это делать. Вспомним хотя бы роман «Экспансия-I», где первая же сцена с полковником Исаевым открывается беседой с врагами о достоинствах жареных поросят кочинильяс, а продолжается описанием раблезианского обеда Штирлица из пяти форелей с соответствующим количеством красного вина. Именно из «Экспансии-I» широкие слои советских читателей узнали, что такое хамон (запрещённый продукт импорта в РФ), паэлья и тортилья, а в третьей части романа появились ещё аргентинская парилья (она же парижжя) и авокадо с чёрной икрой.
Ну, хорошо, Исаев-Штирлиц — персонаж полностью выдуманный, от внешнего облика до кулинарных пристрастий, а настоящие, исторические разведчики — чем любили перекусить на досуге они?
Рихард Зорге родился в России, но вырос в Германии и, живя в Токио, предпочитал немецкую кухню. В одном из сохранившихся с тех времён ресторанов в районе Гиндза и сегодня уверяют, что Рамзай был их частым гостем. Неправда — многочисленные свидетельства подтверждают, что Зорге числился в завсегдатаях не доживших до наших дней бара «Фледермаус» с атмосферой низкосортной пивной: закопчёными стенами и дешёвой выпивкой; дорогущего мясного заведения «Ломайер» и, конечно, бара-ресторана «Рейнгольд», где познакомился со своей японской подругой Ханако, и дверь в который выглядела как огромная бочка баварского пива «Лёвенброй».
Но Зорге отнюдь не гнушался и японской кухни, отдавая должное в том числе и сырой рыбе — сасими, хотя за 8 лет жизни в Японии так и не научился свободно работать палочками, предпочитая им вилку. Предметом же особой любви Рамзая стал поджаренный на гриле, обмакнутый в специальный нежный и сладкий соус жареный угорь — кабаяки. Именно кабаяки Зорге обычно заказывал себе домой на ужин, если они с Ханако решали вечером никуда не ходить и посидеть вдвоём в спокойной, романтической обстановке.
Совпадение: именно кабаяки любил и современник Зорге, работавший против японцев в Москве, советский контрразведчик и писатель Роман Ким. Этнический кореец, он вырос в Японии. Но о его отношении к кимчхи мы не знаем, к сожалению, ничего, а вот то, что незадолго до ухода Кима в мир иной его друзья — японские журналисты приготовили ему кабаяки и он лакомился любимым блюдом со слезами на глазах, — исторический факт.
Об этом и многом другом - большая статья на сайте "Историка".
630 views11:28
Ж
