Последняя неделя показала, что зелёная энергетика, создаваемая | Сергей Михеев

Последняя неделя показала, что зелёная энергетика, создаваемая для борьбы с изменением климата, не выдерживает элементарных колебаний погоды и не функционирует без поддержки со стороны традиционных способов генерации.
Самым вопиющим примером стал американский штат Техас, 25 процентов электроснабжения которого приходится на долю ветряной энергии. Ситуацию осложняет обособленность техасской энергосистемы, что исключает получение помощи от соседних штатов. Жертвами прогрессивных технологий стали 4 миллиона жителей Техаса и несколько сотен домохозяйств Луизианы и Орегона, оставшихся без света, тепла и воды, а также все юго-западные штаты Америки, где цены на электроэнергию выросли в 360 раз – с 25 до 9 тыс. долларов за мегаватт.
Одновременно есть что-то символичное в том, что для реанимации объектов зелёной энергетики используются самые грязные технологии: ветряки поливают химическими антиобледенительными смесями с вертолётов, работающих на обычном авиационном топливе. Тут в одном флаконе – отвратительная химия и выбросы углекислого газа в атмосферу. Всё как в пошлой истории про детей, которые, заигравшись в «светлое будущее», попали в беду, и тогда пришли взрослые дяди и стали их спасать.
В этом смысле коллапс в Техасе – это ушат холодной воды для тех, кто страдает климатическим психозом, и хороший повод для пересмотра плана Евросоюза к 2050 году полностью перейти на чистые технологии, которые дали сбой не только в США, но и в северных районах Европы.

В мировой энергетике 76 процентов генерации приходится на грязные технологии: нефть – 33, природный газ – 23, уголь – 20 процентов. Доля атомной энергии (АЭС) – 6, гидроэнергии (ГЭС) – 6, других видов – 12 процентов. Это значит, что, несмотря на постоянные разговоры о грядущей климатической катастрофе, переход на зелёные технологии происходит крайне медленно, и на то есть серьёзные причины.
Согласно имеющейся статистике, солнечные станции реально работают 10–25, а ветряные – 25–35 процентов от всего времени их эксплуатации, а вырабатываемая ими мощность колеблется в зависимости от яркости солнца и силы ветра. То есть главными особенностями этого вида энергетики являются её непостоянный и прерывистый характер. Отсюда техническое название – прерывистая альтернативная генерация (ПАГ). Звучит не так красиво, как зелёная, зато раскрывает суть.
Из-за этих прерывистости и непостоянства затраты на транспортировку зелёной энергии в три раза превышают затраты на передачу электроэнергии АЭС или электростанций, работающих на угле.

Зелёная энергетика, как пылесос, втягивает в себя мировые деньги, лишая инвестиций производственный сектор, и надувает финансовый пузырь, при схлопывании которого кто-то хорошо заработает.
Тем временем страны, которые субсидируют эту авантюру, сокращая традиционные виды генерации, начинают «догадываться», что что-то пошло не так. Фактически в мировой экономике сложилась парадоксальная ситуация: продвигаемая по политическим и корыстным мотивам зелёная энергетика живёт за счёт государственных субсидий и при этом уничтожает производственную базу, что ведёт к снижению налоговых поступлений в бюджет. Так что ещё немножко усилий по защите климата – и субсидировать зелёную энергетику будет попросту нечем.