2023-04-04 19:25:48
Будни ветеринарного врача
— Усыпишь собаку? — админом сегодня Алечка, которая знает, как я ненавижу эвтаназию, и говорит поэтому — как извиняется.
— Что с ней? — устало спрашиваю её.
— Старость… — говорит она.
— Старость, — продолжаю я нашу расхожую фразу, — это не диагноз!
Аля сутулится и виновато добавляет:
— Диабет ещё. Кушинга. Хозяйка… рыдает.
Синдром Кушинга — эндокринное заболевание, вызванное опухолью в надпочечнике или гипофизе. Лечится недёшево, непросто и небезопасно. Нудно, долго, пожизненно. Плюс параллельные диагнозы и куча денег на их постановку. И самое противное, что даже после выяснения всего этого назначить адекватное лечение получается не всегда. Одно дело — прооперировать и удалить надпочечник, поражённый опухолью, и всю жизнь колоть собаке гормонозамещающие препараты. Другое — если опухоль находится в мозге: тогда удаляют оба надпочечника и надо покупать дико дорогое лекарство за границей, который тоже колют пожизненно. А если метастазы? Диабет ещё этот, чтоб его… как осложнение синдрома.
— Диагноз на Кушинга точный? — мурыжу Алю.
— Предварительный, — отвечает она предсказуемо и даёт старое, замусленное назначение. На бланке записаны показания измерения глюкозы и дозы инсулина, как документация по лечению диабета, который уже сам по себе является серьёзным испытанием для хозяев.
Ну, если что, дексаметазоновые пробы, тест на гормон гипофиза, УЗИ надпочечников и повторные анализы крови, — вот что можно озвучить хозяйке в виде альтернативы усыплению. Если она спросит.
Аля приглашает женщину войти, — та ведёт за собой чёрного, истощённого болезнью коккер-спаниеля с объёмным животом и обширными залысинами на боках. Собака еле плетётся, а женщина громко всхлипывает, уткнувшись лицом в мокрый носовой платок. Её расстроенный вид вместе со зрелищем старой, измученной собаки оказываются решающими. Никаких альтернатив я не предлагаю.
— Можно только… — говорит женщина сквозь слёзы, — усыпить не на столе?
— На полу? — удивлённо переспрашиваю её.
Она кивает, протягивает мне байковое белое одеяло на «постелить» и кладёт на стул, сбоку, аккуратно сложенное оранжевое второе:
— Вот, возьмите. Может, пригодится кому, — и она снова всхлипывает.
Ладно. Видимо, поднятие на стол для собаки — уже стресс. Чувствую себя человеком, которому объявлено последнее желание умирающего. Избыточный кортизол, циркулирующий в крови, по иронии, является сам гормоном стресса, и добавлять его я, конечно, не собираюсь. На полу — так на полу…
Заношу формальности в журнал, говорю стандартное про действие применяемых препаратов, набираю шприцы.
— Присутствовать не обязательно, — предупреждаю женщину.
— Я останусь, — отвечает она.
О господи, святой человек.
Кладём собаку на одеяло, Аля пережимает ей вену, выстригаю шерсть: на полу темно, вену не видно, и в памяти всплывает в каких условиях приходится усыплять животных выездному врачу — на улице, на холоде, в жиже, в вонючем тёмном сарае, — всё это приходилось наблюдать, когда я волею случая оказывалась сопровождающей.
Коккер уходит легко, будто давно уже был готов. Слушаю стетоскопом сердце. Тишина. Заворачиваем в белое одеяло. Женщина оставляет собаку на кремацию и, продолжая плакать, уходит.
Забывает свои перчатки.
…Смерть. Избавление от страданий.
Сейчас я лояльнее отношусь к ней, если понимаю, что процесс выздоровления будет долгий и с сильной болью, или если всё безнадёжно. Недавно две сердобольные женщины принесли бездомного кота с оторванной гниющей нижней челюстью, сломанной в трех местах: под скальпированной кожей кишели опарыши, и сам кот был после кровопотери, в сильнейшем болевом и токсическом шоке. Видимо, машина сбила его несколько дней назад, а увидели и принесли кота только сейчас. Может, ещё не сразу дался, пока полностью не ослаб.
Я обеими руками за жизнь, но, когда вижу подобное, эти самые руки не дрожат, и пациенты потом не снятся. Из двух зол выбирают меньшее, и смерть может стать избавлением от мучительной жизни. Жизнь вообще неотделима от боли, похоже.
3.9K views16:25