Истории от Ирины Шредер

2023-04-21 12:03:14 Maня

Онa лeжалa в гycтыx, кoлючиx заpocляx ежевики, завернутая в пакет, туго перетянутый верёвкой. Чтобы навepняка. Из послeдниx сил она издaвалa слабое "мяу" в надежде, что кто-то услышит и спacёт. Кpoxa, только oтopвaнная от матери.

Кислopoда оставалocь катacтpoфически мало...

Кто-то ycлышaл.

Кто-то по имeни Алексей шёл домой из мaгaзина, пpeиcполненный предвкушением весёлого, долгожданного вечера с сослуживцами, с кoтopыми не виделся долгих вoceмь лет. Сколько всего вместе пpoшли! Не сосчитать, сколько раз спacaли друг друга в горячих тoчкax! И вот, наконец, они побросали все дела и приехали в гости.

Слабый писк из кycтoв ежевики отвлёк внимaниe Лёши.

Он ocтaновился и приcлyшалcя, вглядываясь в колючие заросли, сквозь которые пробивались рыжие лучи yxoдящего за горизонт солнца. Писк усилился, словно тот, кто его издaвaл, почувствовал, что его слышат. Кусты зaшeвелилиcь.

-Koтёнoк? - догадался Лёша, и сразу же пoлeз в заросли, раздирая себе руки до крови.

Он поднял пакет, спешно paзoдрал его, и оттуда на него ycтaвились два зелёных, пoлныx надежды глаза. Чёрный, как сама ночь, кoмoчeк запищал ещё гpoмчe, но теперь, видимо, от paдocти.

- Знакомься, это Мaня! - Лёша протянул жене Виктopии кипельно чёрную кошечку прямо с пopoга.
- Ой, какая пpeлecть! - Вика взяла кроху на руки и стала paccматривать живую наxoдкy, - А где ты её нашёл?

Лёша всё рacскaзaл жене.

- Вот нeгoдяи... - пробормотала Вика, крепко прижимая к ceбе мурлычущую Маню, - Самих бы в пакет положить, и верёвкой завязать! Жалко им несколько тысяч на стерилизацию! Что такое нecколькo тысяч по сравнению с цeлoй жизнью, хоть и такой крoxoтной?

Маня росла не по дням, а по часам, и выpocла xoленoй, лоснящейся кошкой, до фанатизма преданной хозяевам. Она гоняла с территории чужих котов и кошек, и даже coбак, ловила крыс и дaрилa Лёше и Вике тепло и ласку.

А когда у супругов появился малыш, Маня гpeла его, yбaюкивaла мурчанием и охраняла его сон. Одним словом, когда-то спасенная, она отдавала всю себя на благо любимых хозяев, и они отвечали любимице взaимнocтью.

- Лёша, я прошу тебя, сходи к врачу! - yмoляюще сказала Вика, дождавшись, когда он пpoкaшляeтcя.

- Завтра. Я уже запиcaлся, - вздохнул Лёша и прилег на диван.

Ему на грудь тут же запрыгнула Maня.

- Она худeeт, - резюмировал Лёша, - Ей тоже надо бы к врачу, что-то не то.
Маня осуждающе посмотрела на хозяина и свернулась клубком у него на гpyди. По тeлy разлилось приятное, yмиpoтвopяющee тeплo, потянуло в сон...

- Хм, странно, - врач почесал затылок в недоумении, - У вас вторая стадия, но вот что интересно: часть oпyxoли кальцинирована, как будто вы уже проходили лечение. Стадия была большей, понимаете?

- Не совсем, - пожал плечами Лёша, - Поясните, если можно.
- Если бы я знал, - задумчиво протянул врач, - Впервые вижу такое.

Из oнкоцeнтра Лёша вышел, испытывая смeшaнные чувства: да, онкология подтвердилась. Но что значит, cтaдия была большей? Он лечится без лeчeния?

Дома его встретила взволнованная Вика:

- Ну что?
- Вторая стадия. Инфильтрат правого лёгкого. Химию нaзнaчили, послезавтра снова в облacть ехать, кладут в стационар. Сегодня отпустили собрать вещи.
- Господи, ну хоть вoвpeмя заметили! - вздохнула Вика.
- Как Маня? - спросил Лёша.
- Плoxo, не ест пoчти, в ocновном лежит. Анализы ничего не показывают, из ветлечебницы yтрoм звонили. УЗИ странное - opгaны просто иccыxaютcя, без причины.

Вечер пpoшёл в молчании. Даже маленький Даня был странно спокоен, лишь изpeдкa поглядывал то на лeжaщую на подушке изможденную кошку, то на отца.

Лёша устало лёг на кровать, волнуясь пepeд завтрашней госпитализацией. Сон смopил его на удивление быстро.

Уже сквозь пелену забытия он почувствовал, как Маня запрыгнула ему на грудь. Он oщyтил её дыхание на своём лице и с трудом paзлепил веки. То, что он увидел, зacтaвило его пpocнyться. Когда Лёша сделал выдох, Маня открыла рот. Из его рта в пacть кошки струилась чёрная, тoнкaя дымка, которую Маня глубоко вдыxaла. В свете yличнoгo фонаря это смотрелось ocoбенно жyткo. Открыть/Комментировать

2023-04-20 18:58:02 Открыть/Комментировать

2023-04-20 18:57:51 Это был регулярный успокоения родителей пост, которые я неизменно пишу раз в год. И да пребудет с вами сила!

Светлана Дорошева Открыть/Комментировать

2023-04-20 18:57:49 И отчасти это было так — он играл в выбивного на равных, никогда не поддавался ни в какие настольные игры, не мог удержаться от соблазна, когда кто-то стоял спиной к нетронутому пышному сугробу… потому с ним и было так смешно и интересно.

Но лет в 14 у меня стали закрадываться подозрения, что все не так просто и безусильно. Мы с младшей сестрой спали в одной комнате, и точно так же, как некогда мне, папа читал сказки на ночь Оле. Я к тому времени успела их подзабыть, поэтому тоже слушала вполуха.

У Оли была любимая сказка «Про молодильные яблочки». В этой сказке у нее был любимый отрывок — про гигантскую птицу, которая выносит героя из пропасти. Лететь пришлось много дней, и у них закончилась провизия. Ох, не долечу, Иван, — говорит птица, — упаду с голоду. Иван отрезал мясо со своей ноги и скормил ей. Она снова жалуется — мол, не долечу, пить умираю. Он напоил ее своей кровью. И так несколько раз, пока он с себя все не срезал и всю кровь ей не отдал. Прилетели. Иван — трупак, естественно. Тогда, сказано в сказке, «птица отрыгнула все назад», приложила к Ивану, куда следует, полила мертвой водой — все срослось. Полила живой — он глаза открыл.

На этом месте пятилетняя Олечка обычно говорила — «читай ещё раз про птицу». И папа читал этот отрывок снова и снова, пока не засыпал сам. «Ты заснул! Читай про птицу! Как она его отрыгнула!» Я лежала и охреневала. С птицы, с зомбака Ивана, с папиной судьбы, который снова и снова просыпался, чтобы читать про птицу.

И вот что я хочу сказать про педагогику. Нет ее. Есть люди, живые и разные. Они шутят, швыряются учебниками, пьют коньяк, едят кашу… Главной «педагогике» я научилась у папы. Она такая:

Смотреть на вещи легче.

Еще открытость и любопытство ко всему сущему. Вот как папа: Ницше — так Ницше. 120 дней Содома… ну что ж, значит, они.

Вот и вся педагогика. Сейчас много информации, возможностей тоже, а соцсети повернуты на публичном шейминге родителей за неправильное поведение. Постоянный родительский невроз на почве «правильной педагогики» часто делает людей агрессивными по отношению к другим, «заблуждающимся» родителям. Я читала, что маму трехлетнего мальчика, который играл в шахматы с Карповым в телевизоре, «надо долго бить чем-то тяжелым, а потом ставить записи о детской психологии в изолированной комнате», пока не поймет, тварь, про педагогику. И это — не крайний случай, средней свирепости высказывание, но довольно типичное. Я не в укор — очевидно, людям неспокойно, а от волнения чего только не наговоришь.

Понятно одно — все хотят своим детям счастья. Стараются просчитать, какими действиями его можно гарантировать. Ревностно следят за другими людьми — а они как причиняют своим детям счастье? Чаще всего, те, другие, причиняют его неправильно. Но это иллюзия, что есть какие-то общие правила. По итогу, каждый одинок в этом квесте, потому что у него вот такой ребенок, а не какой-то другой. И сам он — вот такой человек, а не какой-то другой. Ошибки — это нормально. Провалы — неизбежно. Нет «неправильного» поведения. А если и есть, то невроз «правильного родителя» гораздо вреднее самогО «неправильного поведения».

И главное — невозможно просчитать счастье. Невозможно знать, что западёт человеку в память под грифом «счастливое детство»? Будет ли это то, что требовало усилий, самосовершенствования и временных затрат, или случайный eye contact на кухне? Песня в воскресный день? Чай после фильма ужасов? Не то чтобы я за пофигизм, мол, нам не дано предугадать… так какая разница. Я пытаюсь сказать, что счастье не нуждается в просчетах. Счастье — это один из побочных эффектов обычной жизни. Педагогики не существует как самоцели. Самоцель — это, собственно, жизнь. Так что будьте естественны, сердитесь, шутите, отвлекайтесь от детей на другое, грустите, парьтесь проблемами, ломайте санки, засыпайте над книжкой. А счастье… Дети очень чувствительны к счастью, его не надо специально добывать и вручать им в руки. Дети распознают его сами, даже под маской Фредди Крюгера. И контрабандой унесут во взрослую жизнь. Открыть/Комментировать

2023-04-20 18:57:49 Страшно до одури. Нужно как-то проделать путь до своей комнаты. Или хотя бы до выключателя. И тут на кухне, в темноте, падает вилка.
— Папа?! Это ты? Пожалуйста, скажи, что это ты?!
Я так умоляла, что он сознался. Ну успокоил, утешил, провел до комнаты, пожелал спокойной ночи, все дела.
Я запрыгнула в кровать и чуть не умерла от ужаса. Он подложил мне под простыню упаковку от цветов, которая страшно шуршит при любом прикосновении. Ну какой уж тут сон, пошли ржать на кухню и пить чай с хлебом, маслом и вареньем.

А однажды во время воскресной уборки он достал мамину старую шубу, залез в крошечный закуток между креслом и балконом, накрылся этой шубой и прикинулся ветошью. Не знаю, сколько он там сидел, но он знал, чего ждет — когда мама пойдет на балкон с тазиком белья. И она пошла.

Крику было — не вообразить. Идет себе человек на балкон белье развешивать под Мирей Матье, вдруг из угла с утробными звуками поднимается что-то черное, страшное, бесформенное… Потом — мать в кресле, бросает в него мокрые вещи из тазика и смеется сквозь слезы — «сумасшедший! У меня чуть сердце не остановилось!» А бабушка выбежала из кухни с руками в штруделе: «Что? У кого сердце? Я бывшая медсестра!» И Мирей Матье разливается на всю залитую солнцем квартиру «je suis une femme amoreu-u-use»…

Я с первого класса не разрешала лезть в свои школьные дела и родители это уважали. Мой дневник и тетрадки никогда не смотрели, и их единственным способом узнать, как у меня дела, были «игры в учительницу». Я учила папу всему, что проходили в школе, и с упоением ставила ему колы по английскому.

В старших классах я ждала его с работы с домашкой по физике. Папа — физик по образованию, но заниматься со мной не мог. Все заканчивалось тем, что я бросалась учебниками, а он выходил из моей комнаты с возгласами «ну как можно быть такой тупой!» А когда я читала свою первую неадаптированную книжку на английском и швырялась словарями, потому что не понимала пять слов из шести в предложении, папа сидел у меня в комнате, наблюдал эту адскую истерику и говорил «как ты будешь жить? Жить будешь как?» И добавлял, с интонацией: go to the window!
— Что? — остановилась я.
— Go to the window! Irresponsible! This is a table! — повторял папа с удивительно красивым произношением и пояснял, — это все, что я знаю на английском. Очень красиво. Гоу ту the ууууин-доууу!
Мне до сих пор смешно, как тогда.

В старших классах я много читала. Папа часто таскал у меня со стола книги и тоже их читал. Однажды спер у меня «Так говорил Заратустра», а потом ходил под дождем без куртки и без зонта, как сверхчеловек. А в другой раз… Тут нужна предыстория.

Я ездила домой из школы на автобусе, а рядом с остановкой была книжная раскладка, где я паслась в ожидании автобуса. Тогда был перестроечный бум книгоиздания — издавали все, что хотели и как хотели, и вот один раз смотрю — маркиз де Сад. Я что-то слышала, но имела лишь смутное представление, что это «что-то такое…» И ладно бы там была Жюстина или Философия в будуаре. Но нет. Там было не что-нибудь, а «120 дней Содома». Я купила, а вечером поинтересовалась. Дочитала до какой-то страницы и, пораженная до глубины души (помним, я — советский подросток, к тому же «девочка из хорошей семьи») спрятала книгу с твердым намерением выбросить ее с утра пораньше.

И вот не знаю — шок стер все подробности — то ли мусоропровод оказался запаян и я оставила ее в закутке в подъезде, то ли я ее плохо заныкала, но следующее, что я помню, так это папу на кухне: сидит, пьет чай с булкой и вареньем и читает 120 дней содома. Я думала, умру от ужаса.

Папа был под большим впечатлением (во-первых, что кто-то выбросил такую книжку, а во-вторых, от самой книжки — помним, что он тоже был «простой советский человек» и не в курсах, как оно бывает…) и честно ее со мной обсудил. Мы подивились фантазии автора, загнались на тему «что если такое подробное пособие попадет в руки маньяка?», а потом расслабились и оборжали, как обычно.

Вообще, я всегда была уверена, что папа тащится от всего точно так же, как и я. Открыть/Комментировать

2023-04-20 18:57:48 В детстве со мной много и самозабвенно играли, в основном, папа. Настолько, что мои дворовые друзья звонили в дверь и спрашивали у изумленной мамы: «Здравствуйте, а Витя выйдет?»

Среди прочего, папа со мной часто шутил. Однажды он убедил меня, что я управляю трамваем, двигая ручку водительской кабинки во втором вагоне. Изучил все технические остановки и подстроил все так, что я «останавливала» или «разгоняла» трамвай. А потом я «сломала» ручку и трамвай понёсся с горы на страшной скорости, а папа в панике говорил «что ты наделала?! Впереди поворот! Мы сойдём с рельс, что! что теперь делать?!» Я действительно чуть не поломала ту ручку, пытаясь исправить положение дел, и когда все хорошо закончилось («пронесло! мы все были на волоске!»), я ещё долго считала водительниц трамваев рисковыми и героическими тетками, типа пожарников или космонавтов. Папа не палился неделю, но потом, видя, что я сторонюсь всех ручек в трамвае, все-таки раскололся. Меня больше всего впечатлило, что он вот это вот готовился! запоминал все нюансы пути, чтоб потом такое срежиссировать.

А однажды мы пошли кататься на санках. У нас рядом с домом протекала Красная река (реально красная, от заводских отходов), а за ней были городская больница и морг. И вот там были самые козырные горки. Мы пришли, а народу видимо-невидимо, на всех проторенных горках очереди. Папа говорит: давай отойдем, исследуем новую горку. Я первый проеду на санках, и если там нет никаких ужасных трамплинов, то ты — следом.

Ну хорошо. Папа съехал — аж не видно его. Возвращается, шапка набекрень, запыхался весь, говорит — отличная горка!
— А трамплинов нет?
— Нет. Отличная, ровная горка.
Я должна была насторожиться, обнаружив, что санки проломлены, но нет. Поехала, такая расслабленная. И когда я после третьего трамплина собралась, было поздно, потому что я врезалась в дерево и меня засыпало снегом с веток. Папа подошел, разгреб, вытащил. Я, конечно, рот открыла реветь, а он меня всерьез не воспринимает, говорит, давай же скорей кататься — видала, какая отличная горка?! сколько трамплинов?! прям везение! И потом мы еще до ночи объезжали эту горку вдвоем на санках — сидя, лежа, на спине, на животе — пока не доломали их в хлам.

Папу подозревали во всех моих болезнях. Когда я лежала попой кверху у бабушки на коленях и она искала наименее синячное место для укола, бабушка вкрадчиво пыталась добыть у меня признание:
— Светочка, скажи, папа давал тебе мороженое, когда вы ходили гулять? Я не буду ругать, но я же медсестра… мне надо знать… как же гнойная ангина? Давал мороженое? Давал?
— Нет
— А два мороженых? — проницательно спрашивала мама. Но я не кололась. Хотя давал. Два.

Родители брали меня с собой в походы и поездки. Когда мне было лет 8, они с компанией ездили в Гурзуф, и я с ними. Жили в курятнике. Как на зло, все время лил дождь. Взрослые интеллигентно выпивали и резались в преферанс. Кто-то дал мне попробовать «на язычок» вишневую наливку и дня через два она закончилась. Ну, подумали, мало ли, кто-то выпил. Все восхищались, какой я спокойный и удобный ребёнок.

По вечерам папа ходил в единственный бар в Гурзуфе и брал меня с собой. Себе он покупал 50 грамм коньяка, а мне — горячий шоколад. Я не знала, что такое коньяк, но от объяснения, что это «спиртное», очень оживилась. Я же уже знала, что «спиртное» — это сладко и вкусно.
— Дай попробовать, — говорю.
— На. — отвечает папа.
Я отхлебнула большой глоток, примерно как я хлестала наливку из горла, и несколько мгновений думала, что умираю. Слезы из глаз, сопли из носа, душа из тела. Этот коньяк не выветрится из меня ещё лет десять — почти до конца университета меня невозможно было уговорить на «спиртное».

Когда я была подростком, мы с папой вместе смотрели фильмы ужасов — тогда как раз первый раз показывали по телеку Фредди Крюгера. Мама нам обоим запрещала «это» смотреть, но засыпала рано. А мы смотрели. Когда фильм закончился, папа пошёл спать, а я включила свет в коридоре, в своей комнате, в туалете, в ванной, на кухне, короче, везде, где только можно было, и пошла купаться. Выхожу из ванной — темно.
— Папа?
Тишина. Открыть/Комментировать

2023-04-20 18:18:12 Открыть/Комментировать

2023-04-20 18:17:58 Жил-был один молодой мужчина.

Хорошо жил, богато с женщиной лет на 15 старше. У них был общий бизнес (он не альфонс, они были равноправные партнеры, причём бизнес он тащил на себе, а Она скорее мотивировала его на подвиги)

Был холёным молодым котом, любителем театров, искусства, книг,
галантным молодым Богом. Ко мне он и его возрастная дама попали
по вопросам бизнеса, я тогда ещё заканчивала институт и занималась арбитражными спорами. Суд был долгий и за время суда я успела очень хорошо узнать мужчину и его женщину. Это была очень гармоничная пара, было видно как им интересно вместе, были видны и любовь и искры, он смотрел на неё как на царицу, а она на него как на юного бога.

Я смотрела и любовалась. Он не смотрел на других женщин - совсем, и мог часами рассказывать какая она и как ему с ней повезло. Они рассказывали что мечтают жить в Провансе, завести кота и сад. Они так описывали Францию в которой часто бывали, что глядя на них, мне казалось я чувствую запах прованских лугов. Потом мы благополучно посудились и какое-то время мы не виделись. Через пару лет мне позвонила Она и попросилась на консультацию.

Они приехали и были все такие же красивые и холёные, но с очень грустными глазами. Он рассказал, что пока она отходила от смерти мамы, он познакомился в баре с барменшей 18 лет и она беременна. Встречались они несколько раз и каждый раз он был пьян. Они хотели узнать как правильно оформить отцовство, как платить алименты и как видеться с этим малышом. Она сказала что простила его, что частью сама виновата, поскольку год после смерти мамы ей было не до него и он чувствовал себя одиноким. Она была готова принять его малыша (у неё уже был взрослый сын) и даже растить его готова, если юная мама его отдаст. Он был явно расстроен и имел вид кота, нассавшего в тапки, но по-прежнему явно влюблённый в неё. И вот ребёнок родился и начались наши переговоры с юной мамой. Мама была неопрятной и дешевой (не в смысле одежды, там все в порядке) девицей, которая явно видела в моих клиентах корову с огромным выменем молока - то есть собиралась их явно доить. Клиенты готовы были доиться, но дозировано доиться, а мама хотела доить их круглосуточно. Ну мы как-то все порешали , выработали график доения и график «поощрения коровки - право видеться с ребёнком». И мы не виделись ещё несколько лет - лет этак десять. Сегодня около здания суда меня кто-то окликнул, я повернулась и увидела мужчину лет сорока пяти-пятидесяти неопрятного, явно выпивающего, какого-то недомытого.

Оказалось это Он - бывший молодой Бог. От него я узнала что он и она разошлись, потому что его тянуло быть с сыном каждую минуту и он часто бывал в однушке, которую они купили сразу после рождения ребёнка маме и мама начала его угощать спиртным и зазывать в постель, о чем потом и доложила женщине со всеми доказательствами.

Он разводиться не хотел, но Она сказала что «не его, не себя уважать не будет и жить с ним не сможет». Имущество Они поделили мирно пополам. Он остался очень обеспеченным молодым человеком, но кризис, партнёры - уроды, короче промотал он все. С мамой ребенка живет тяжело, лаются они постоянно, живут как соседи - разойтись бы, да квартиру делить невыгодно - цены сейчас низкие.

Сын растёт дебилом - ну с такой-то мамкой немудрено. Я стояла и думала: «Куда же пропал молодой Бог? Который был успешным интеллектуалом, красивый, холёный, когда он умер? И когда родился этот обрюзгший, на все жалующийся и всех ненавидящий мужик?»

Я спросила, а где же Она, как сложилась ее жизнь?

И услышала что «старуха после развода эмигрировала во Францию, сидит теперь, сволочь, в Провансе, кота завела, сад. Я ей звонил, но она попросила ее не беспокоить. Дрянь»

Вот как-то так.

Села я после этого разговора в машину и подумала «Будь счастлива, Царица, в своём Провансе, будь счастлива и никогда не приезжай в город своей молодости, потому что молодой Бог умер».

/К. Полежаева/ Открыть/Комментировать

2023-04-19 23:07:11 Открыть/Комментировать

2023-04-19 23:06:59 Это могла быть также и баранья нога, издававшая особый аромат бараньего сала, трав и морковки, с которыми она вместе тушилась.

Страшный совершенно наступал тогда момент, тишина опускалась: а кто же решится разделать принесенное блюдо? За дело брался папа, ловко управляясь большой двузубой вилкой и огромнейшим ножом, раскладывал куски по кругу под одобрительное мычание мужчин и слабое повизгивание осторожных женщин.

После горячего обыкновенно танцевали. Недавно была куплена полированная опять же «Ригонда» — модная радиола Рижского завода ВЭФ. Ставили на нее пластинки. Не помню, чтобы слушали у нас в доме модные тогда ВИА. Помню, что был Оскар Строк, помню, что был еще Утесов, Марк Бернес.

Папа был похож на Бернеса. У меня и сейчас губы подрагивают, когда слышу:

Почему ж ты мне не встретилась,
Юная, нежная,
В те года мои далёкие,
В те года вешние?
Голова стала белою,
Что с ней я поделаю?
Почему же ты мне встретилась
Лишь сейчас?

Любовь пятидесятипятилетнего мужчины и восемнадцатилетней провинциальной девочки. Чьим воплощением стала наша семья. Любовь, которая закончилась через восемь лет папиной смертью.
— Иля, мальчики не плачут! Мальчики должны быть мужчинами!

Пока гости проводили время за танцами, мама уносила обеденную посуду и накрывала к чаю. Чашки были — знаменитые Ломоносовские «золотые ромашки». К каждой чашке с блюдечком давалась такая же золотая тарелочка и опять же тяжелые мельхиоровые чайные ложки.

Что ели на сладкое?

Король любого праздника — Наполеон и практически всегда — безе.

К приготовлению крема и безе привлекали меня: отделять белки от желтков, а после — взбивать вначале сами белки, а в конце уже белки с сахаром в ручной такой кремовзбивалке. Она так именно и называлась. Слова «миксер» тогда еще не было. А кремовзбивалка — это такая была литровая широкая банка, на которую накручивалась белая пластмассовая крышка с венчиками внутри и ручкой для кручения снаружи.

После того, как безе выпекалось, его выкладывали горкой, промазывая каждый слой заварным кремом, в который добавляли грецкие орехи. Все это чудо вносилось в комнату и, к радости сидевших за столом мужчин, громко оглашалось его название: Торт «Поцелуй Хозяйки». Мужчинам нравилось.

Чай пили неторопливо, нахваливали ту самую хозяйку, поднимали бокалы со сладким вином. Мужчины пили коньяк.
Допивали чай, начинали собираться. Хозяева старались гостей удержать. Гости потихонечку поднимались. Благодарили. Расходились.

Мы с папой носили посуду в кухню. Мама мыла, звенела тарелками. Потом наступала тишина. Мама вытирала мокрые руки передником.
— Илюша, спасть!

Родители за стенкой садились в кресла и обсуждали прошедший вечер. Вслушиваясь в их приглушенные голоса, я засыпал.

Та супница, знаете, долго потом продержалась в нашей семье. И даже сослужила нам некоторую особую службу. Когда через короткое время папа умер, и мы остались с мамой почти без каких-либо средств к существованию, однажды, приподняв зачем-то крышку, мама обнаружила в ней сто рублей — заначку, которую папа оставил, уходя последний раз из дома в больницу.

Интересно, что должно случиться, чтобы мы снова начали подавать суп в супнице? Дети наши, еще более торопливые, чем мы, точно не станут. Может быть, внуки?

Сейчас этих людей из семидесятых нету уже в живых. Остались только мы. Которые сами были тогда детьми. Которых родители не пускали тогда за стол, потому что это было для нас неполезно. И я, знаете, когда принимаю нынче гостей, нет-нет, да и скажу особый тост за детей. В том смысле, что давайте выпьем за них. Чтобы им было потом, что вспомнить и о чем всплакнуть. Потому что, когда мы умрем, они будут сидеть за этим столом после нас.

И. А. Забежинский Открыть/Комментировать