О смерти я думаю практически каждый день. Особенно вечером, ос | ЧАТСКИЙ

О смерти я думаю практически каждый день. Особенно вечером, особенно на сон. Религии учат нас, что есть загробная жизнь. Я сомневаюсь, в этом. Конечно же, убеждение, что есть загробная жизнь, помогает людям, и поэтому религии столь влиятельны. Наверное, их последователи на сегодняшний день составляют большинство. Но я не принадлежу к ним. Никто, насколько мне известно, оттуда еще не возвращался, никто не рассказывал, что там, и вероятнее все-таки предположить, что, уйдя из жизни, ты исчезаешь навсегда.

Я не праздную своего дня рождения. Я не просил, чтобы меня родили, не голосовал за это, меня не спросили, хочу ли я родиться. Если бы меня спросили, и я бы обладал моим сегодняшним знанием и разумом, я бы сказал: «Нет, не хочу, чтобы меня родили». Сейчас все заламывают руки по поводу того, что человечество может внезапно исчезнуть. А я думаю – что в этом такого ужасного? Ну, исчезнет жизнь на каком-то еще одном шарике. Ничего такого сверхъестественного в этом нет. Наверняка, жизнь появлялась и исчезала на множестве других шариков. Так что с этим проблем нет.

Как всякий нормальный человек, я бы не хотел перед смертью мучиться. Меня страшат всевозможные мучения, через которые мне, как и всем, придется пройти. Поэтому я с трепетом воспринимаю сообщения о смерти людей, с которыми был знаком.

Некоторым везет, и они умирают во сне. Но это счастливчики.
Поэтому я - большой сторонник эвтаназии. Я не знаю, как обстоит дело с эвтаназией в России, здесь в Америке она встречается в штыки. Но я понимаю, и государство, и религиозный институт, выступающий против эвтаназии, потому что, если она будет разрешена, они потеряют контроль над жизнью человека. То есть, если человек может сам, добровольно, без мучений уйти… потому что, скажем, традиционное самоубийство – отравиться, повеситься, кинуться с моста в воду – это сопряжено с физической болью, а эвтаназия – это укол, и все кончено, и никаких мучений. И вот если человек знает, что может в любой момент безболезненно уйти из жизни, то ему совершенно ничего не страшно. Это необыкновенно свободный человек.

Соломон Волков.