А вот я ещё подумал, в связи с идеологией проф. Осипова. Он лю | Петр Мещеринов

А вот я ещё подумал, в связи с идеологией проф. Осипова. Он любит противопоставлять «чувственно-прелестную» (по его мнению) духовность св. Терезы Авильской истинно-православной духовности, например, преподобного Сисоя Великого.

Сразу скажу – я сердечно люблю образ преп. Сисоя; это замечательный, добрый, мудрый и смиренный старец. С другой стороны, я, можно сказать, только начал возиться с текстами Терезы; действительно, многое «на православное ухо» не ложится. Но: вот проф. Осипов всё время приводит предсмертное изречение преп. Сисоя своим ученикам – «не знаю, братия, положил ли я начало покаянию»: вот подлинно православное смирение! А вот Тереза, вся в поисках: в процессе внутренней молитвы она чувствует, что её «утягивает» в общерелигиозное мистическое «растворение в божестве» – и она пресекает эту молитву, потому что чувствует, что в ней «мало Христа», и это для неё опасно. Она ищет любви Христовой; она спорит с духовниками; она пользуется воображением (проф. Осипов сейчас же, разумеется, обругает её за это), но тут же замечает, что воображение может быть только вспомогательным средством, а в живом молитвенном богообщении оно непременно должно «отключаться», и если примешивать воображение к такой молитве, то та сразу разрушается. Тереза проходит через полосу видений, смущающих девственно чистых православных (которые, тем не менее, сразу же усматривают в этих видениях, вопреки прямому их смыслу, сексуальный подтекст); но пишет, что для богообщения видения не нужны, это случайная опция, которую лично ей уделил Господь, чтобы подкрепить в период искушений... И сразу очевидно, что (как бы к ней ни относиться) Тереза очень честна, записывая свои духовные поиски, как они есть.

А вот с другой стороны: если отрешиться от прекрасного образа преп. Сисоя в Патериках, то взятое само по себе его изречение – «не знаю, братия, положил ли я начало покаянию» – сразу вызывает вполне законный вопрос: «а что же ты делал в пустыне и в христианском подвижничестве столько десятков лет, что этого не знаешь? А если это всё же не так, зачем тогда такое кокетство?» Или как игумен Никон (Воробьёв): его унылое и депрессивное «Нам оставлено покаяние»... только покаяние? и всё? Ни молитвы, ни любви Божией, ни взросления в путях Божиих, ни научения Божия? Долой 118-й Псалом и 1-е послание Иоанна? Несомненно (перехожу я на «другую сторону лодки»), покаяние – вещь важная, особенно в новоначалии (и в течение всей жизни, разумеется, тоже)... но что это за застревание на начальном этапе? «только покаяние»? никакой «жизни с избытком», которую нам дарует Христос? Какая-то католическая женщина разбирает вопросы о тонкостях внутренней молитвы, о любви к Богу и проч., а тут мы, истинно православные, не знаем, положили ли мы начало покаянию или нет... а чего тогда стоит всё наше христианство, если мы даже этого не знаем?

Я ещё не разобрался во всём этом, но чувствуется какая-то огромная разница в уровне. Как телега и поезд «Сименс». И то, и другое – средства передвижения; хороша ли телега? да отлична! Только за четыре часа из Москвы в Петербург на ней не доедешь...

(Это всё ситуационные размышления, не судите «судом человеческим» ))