Довольно плодотворно пообщались в личке с коллегой Сергеем Мез | Канал Макарского 🎵📚🕴
Довольно плодотворно пообщались в личке с коллегой Сергеем Мезеновым @whatisthatsound по поводу текста о Shortparis. У него, помимо прочего, вызвала вопросы колониальность слова «шаманский» применительно к группе, о которой я писал двумя постами выше. К чести музыкантов, они себя сами так не называют, и вопрос исключительно к слушателям. Мне кажется, что русский язык достаточно развит, чтобы заменить впечатления от концерта словами «магия», «транс» и подобными. Шаманизм мне кажется куда более хрупкой территорией, на которую лучше лишний раз не заходить.
В какой-то степени наш разговор был для меня связан с новостью, которую я узнал с утра — не стало Джона Хасселла, человека, придумавшего концепцию музыки четвертого мира. Музыка четвертого мира, по словам композитора, складывалась из музыки первого и третьего миров: полевые записи сочетались с современными технологиями, народная традиция сочеталась с академической, ну и так далее. При этом надо отметить, что музыка у Хасселла всегда была очень современной — в отслеживании новых тендеций с ним из мэтров могли посоревноваться немногие; но среди них был, например, мой любимый Карл Стоун (увы, прошлой осенью у меня не хватило сил написать о его альбоме «Stolen Car»).
Не буду делать вид, что знаю наизусть всю его дискографию, но отчетливо помню, как меня впечатлил его дебютный альбом «Vernal Equinox». Это будто была вся моя любимая музыка, сделанная задолго до ее появления. Да и прямо сейчас, когда я слушаю его «Sulla Strada», я вижу отголоски вейпорвейва, нового нью-эйджа и других жанровых тегов, скрасивших для меня десятые. Его последние два альбома из серии «Pentimento» меня, честно говоря, впечатлили уже не так сильно — однако меня радовало, что Хасселл все еще развивает тему музыки четвертого мира, показывает, что ещё есть куда стремиться.
Лучшие композиции Хасселла при этом были вовсе лишены той нелепости, которая возникает, когда представитель первого мира решает поработать с музыкой третьего. Однако стоит признать, что некоторые называли подход Хасселла колониалистским и не лишённым иерархий. На мой взгляд, он всё же не сэмплировал конкретные записи, а вдохновлялся стилистикой разных народов, создавая некий калейдоскоп — впрочем, и в этом тоже может проявляться колониальность. При этом композитор говорил о том, что его концепция противостоит звуку глобализации — не старается унифицировать музыку по всему миру, а показывает, как можно найти новый, глобальный, язык музыки. Часто он повторял и то, что мы должны помнить о том, что вокруг нас существует целый мир. Как бы то ни было, Хасселл, даром что был трубачом, сумел создать уникальный ритм, который был неразрывно связан с его концепцией — напоминающий сразу о многих народах и странах, но в то же время глобальный, понятный каждому.
И этот ритм вдохновил очень многих. Мне кажется очевидной связь музыки Хасселла с Джеймсом Ферраро и Дэниэлом Лопатиным, к музыке четвертого мира причисляли себя Visible Cloaks и Максимилион Данбар, его сэмплировали Арка и Виллалобос. В России отголоски музыки Хасселла можно найти у Mårble и X.Y.R. — то есть людей, чья близкая к эмбиенту музыка интересна хоть и узкому кругу людей, но во всём мире. Каким бы ни был подход Хасселла, его идея объединения, кажется, работала — и как минимум за это ему стоит быть благодарными.
UPD: Теоретик звука Евгений Былина подсказывает, что четвертый мир был построен не на присваивании, а на воображении — следовательно, считать Хасселла колониалистом значит признаться в узости трактовки его творчества. Развернув мысль Жени, можно назвать музыку Хасселла музыкой утопии, возможно, несбывшейся — что, безусловно, ещё сильнее роднит её с некоторыми подвидами вейпорвейва.
Вот одно из поздних живых выступлений Хасселла — мне кажется, показывающих его творческий метод во всей красе:
