Я помню этот разговор почти годичной давности с моим братом в | guljan toktogul

Я помню этот разговор почти годичной давности с моим братом в Вашингтоне, куда я приехала навестить его. Разговор этот касался моего папы. Буквально за пару дней до поездки брата в Штаты они обнаружили, что папина опухоль снова вернулась, и врачи сказали, что в этот раз они уже ничего не смогут сделать. И по папиному состоянию было понятно, что времени осталось не так много.

Тогда я была в Штатах на студенческой визе, на OPT (Optional Practical Training), если быть точнее, и думала, что делать дальше. Брат мне тогда сразу сказал – решай сама, хочешь ли поехать домой, но знай, что мы тебе ничего не скажем, если решишь не ехать.

Но даже если мои родные меня не упрекнули бы, я после того, как провела почти год в карантине одна, понимала, что меня бы это долбануло потом нехило. Я решила вернуться в Бишкек, чтобы провести время с папой.

Через месяц после возвращения папы не стало. И начались эти традиции, которые изматывают тебя, но, как оказалось, помогают пережить это эмоционально тяжелое время. Тогда же пришло и приглашение на мой долгожданный выпускной AFI, который был перенесен почти на год.

Я понимала, что мне будет сложно убедить дать мне визу за несколько месяцев до истечения моего студенческого статуса, тем более во время OPT. Но мне повезло, визу мне продлили, и я имела возможность посетить свой выпускной, на котором я попросила, чтобы во время вручения дипломов произнесли мое полное имя, с отчеством в том числе.

Сегодня я праздную день рождения моего папы в кругу семьи в Бишкеке, впервые без самого папы, с американской рабочей визой в паспорте, которую получила буквально на днях. С неимоверной тоской по папе, но зато и без каких-либо сожалений о том, что я что-то сделала не так.