Полгода войны, которую нам не удается остановить Всегда думал | Феминистка инвестирует

Полгода войны, которую нам не удается остановить

Всегда думала, что в смерти есть демократия. Она забирает людей тогда, когда хочет и не смотрит на пол, цвет кожи, экономическое положение, статус, сексуальную ориентацию, политические взгляды и все остальное. Для смерти нет привилегий, для нее все равны и открыты. За свою жизнь я научилась всегда помнить о смерти.

Смерть забирала мою ближайшую подругу, которая была очень молода и здорова. Смерть забирала мою сестру, которая за несколько дней до этого знакомила нас со своим партнером и, судя по всему, собиралась вступать с ним в брак. Смерть забирала моих двоюродных братьев так, что не дала возможности для меня их узнать. Смерть забирала мою бабушку, чтобы она не увидела того, что сейчас происходит в мире.

Я всегда уважала смерть за то, что она не поддается никакой логике, но одним своим существованием балансирует контроль, в который пытаются играть люди. Повторюсь, что всегда считала, что в смерти есть демократия и даже свобода.

Но после 24 февраля я смотрю на смерть и чувствую исключительно несправедливость. Война забирает у смерти субъектность. Война наделяет чьи-то руки ее атрибутами. Война позволяет кому-то решать, когда умирать другим.

Война идет уже пол года (на самом деле гораздо дольше). У нас не получилось ее предотвратить. У нас не получилось остановить ее. Люди продолжают терять свои жизни потому что кто-то продолжает заигрываться во власть и вседозволенность. Продолжает лгать и сохраняет абсолютно чудовищную улыбку на своем лице. Этот человек должен сидеть в тюрьме за все свои преступления. За Курск. За Норд-Ост. За Беслан. За все войны и аннексии. За все политические посадки. За все убийства. За все воровство. В соседних камерах от этого человека должны сидеть многие его последователи. Это те «пожиратели смерти», которые сделали все происходящее допустимым.

Шесть месяцев весь мир не может остановить войну и я вижу в этом свою ответственность. Я не знаю, что я могу кроме адресной помощи. Но я точно знаю, что нам необходимо продолжать как можно больше говорить с людьми о войне и как можно громче говорить о необходимости помогать Украине.

Нет войне.
Преступники должны ответить за все, что сделали.