«Сезон отравленных плодов» Вера Богданова. Издательство АСТ: Р | Опыты чтения
«Сезон отравленных плодов» Вера Богданова. Издательство АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2022.
Их было трое, таких же, как ты и я. Женя, всю жизнь которой папа (бывший военный) и поддакивающая ему мама, расписали за неё. Женин двоюродный брат Илья, который тоже должен: быть настоящим мужчиной, хорошо зарабатывать, чтобы вытягивать и свою будущую семью и всех родственников, и не думать о каком-то там «хочу». И Даша, сестра Ильи, привыкшая к тому, что у папы она была принцессой, а если он и распускал руки, то всё равно же потом извинялся. Женя, Илья и Даша встречаются каждое лето в доме бабушки — единственном месте на свете, куда не проникает зло и страх из привычного мира. Там, в мире, где они учатся и работают, падают дома, в театре захватывают заложников, взрываются вагоны метро. И однажды ненависть и ужас по совсем неожиданной траектории ударяет по Жене, Илье и Даше. Проходит много лет, и все они, отравленные своей бедой, живут в разных городах России. Каждый из них по-своему несчастен. Женя пытается забыть свою единственную любовь и то, что могло из неё выйти. Даша выходит замуж за домашнего тирана. Илья заводит семью и жизнь, которая всё больше тяготит его. Но у каждого из них остаётся шанс спасти то, что осталось от их личностей.
Сложно писать о книге, которая как бы вырастает из твоего собственного прошлого. Каждая строчка в первой части пропитана тем, что было в жизни каждого пост-советского ребёнка. Узнаёшь и песни из плеера, и сам плеер и передачи с сериалами, которые смотрят по телеку взрослые. (А отупеть почему-то должны были мы). Вера Богданова не написала ничего, о чём бы я сама не думала и не рассуждала в те годы, в те страшные девяностые и нулевые. Только поддакивать: да, я тоже. Тоже, когда переехала в Москву, не входила в вагон метро, если видела там женщину в хиджабе. Тоже думала о том, что не узнаю, когда и как на меня может обрушиться потолок. И до сих пор, хотя не боюсь летать и даже очень люблю полёты, перед вылетом всегда пишу своим, что я их люблю. На всякий случай. Тут хочется говорить о чём-то большем, чем переплетённые между собой судьбы Жени, Ильи и Даши. Для меня это больше разговор об эпохе в целом, о полной потери себя в хаосе боли и страдания. И о попытке снова себя собрать из осколков.
Для меня эта книга — суровый упрёк в прошлое, послание туда и тому, что сделало нас такими. Несломленными с комплексом выживших. Погнутыми страхами и виной. Это книга о насилии намного тоньшем, чем то, что происходит с Дашей. «Плоды» показывают откуда у реального насилия идут корни. Эти корни в страхе предыдущего поколения, в желании «перетерпеть», а не брать за свою жизнь ответственность, в страхе нового начала, в неверии в силу личности, в стремлении всё пригладить под одну гребёнку. Как же хочется спросить: Ну что, получилось? Справились? Стабильно теперь? Насилие выражается здесь с самого начала, в полном игноре важных для ребёнка вещей, тому, что делает жизнь индивида осмысленной. Им отказано даже в праве на любовь самих родителей. А ещё у детей не спрашивают нужны ли они. И если не нужны — что им с этим делать, раз уж они здесь оказались?
Здесь мы уже почти выбираемся в область метафизики, так что мне приходится вернуться обратно. Я очень злилась, читая эту книгу, потому что теперь хоть я и знаю как противостоять такому насилию, не всегда могу эти знания на практике применить. Тех, кто верит, что иногда женщин и детей можно бить, в мире ещё довольно много. Эту точку зрения я слышала на презентации «Сезона отравленных плодов». Позже высказавшийся об этом мужчина пытался провожать нас до метро и три редакторши еле избавились от его назойливого внимания. В нормальном мире ты просто говоришь человеку, что не хочешь с ним общаться, он понимает и уходит. Но это не нормальный мир, в котором право любого человека на жизнь и свободу считается «навязанными западом ценностями».
Но есть в этой книге и доброе послание в будущее, хрупкая надежда, за которую я буду держаться. Ведь хотя бы на двоих в этой истории надежда есть — Илья и Женя идут дальше. А если так, может, есть шанс и у кого-то ещё.
