Итак, я обещала написать про книгу «Писатели & Любовники» Лили | Опыты чтения
Итак, я обещала написать про книгу «Писатели & Любовники» Лили Кинг, когда перечитаю в переводе, и вот, свершилось. Перевод Шаши Мартыновой, издательство Фантом-Пресс. Можно будет отлавливать на нонфике в марте!
Главная героиня романа, Кейси (Камила) Пибоди, посменно работает официанткой, живёт в гараже у приятеля своего брата, прячется от коллекторов, тяжело переживает недавнюю и внезапную смерть матери, и в любое свободное время пишет роман, над которым работает вот уже шесть лет. То есть, она над ним реально работает, даже если сидит над пустой страницей, и не может заставить персонажей спуститься с лестницы. Всё становится сложнее, когда у Кейси одновременно завязываются отношения с двумя писателями: Оскаром Колтоном – отцом двух детей, знаменитостью, преподающим креативное письмо, и Сайлэсом – молодым учеником с семинаров Колтона. Неопределённость с мужчинами странным образом помогает Кейси в работе над книгой, но не с личной жизнью, где ей ещё предстоит выбирать.
У нас часто путают понятия romance и fiction, а это вещи принципиально разные. «Писатели & Любовники» – это fiction, художественная литература, а не любовное чтиво. Кейси не воздушная девочка, потакающая своим капризам, и поэтому решившая стать писательницей. Она знает, что поставила на карту всю свою жизнь, и порой сама переживает, на что, мол, тратит лучшие годы. Занозой в сердце сидит внезапная смерть матери, с которой они были очень близки. Даже с мужчинами Кейси сходится на фоне потерь: к Сайлэсу проявляет интерес, когда он признаётся, что до сих пор не пережил смерть сестры, а к Оскару – сочувствуя потери жены и матери мальчиков. Её мучает сама мысль о том, что у кого-то мать жива, а у неё нет.
Боюсь сейчас соврать, читала я или слушала интервью, в котором Лили Кинг призналась, что, однажды сказав кому-то, что она писатель, услышала, задевший её за живое ответ: «надо же, ты думаешь, тебе есть, что сказать». Творчество – это нечто большее, чем просто «есть, что сказать», поэтому эти слова от людей, которые даже не пытались ничего написать, правда ранят. Героиня романа «Писатели & Любовники» старается, как по заветам Элизабет Гилберт из книги «Большое волшебство», пребывать в творчестве. В книгу органично вписаны сцены работы над романом: персонажи у Кейси всё-таки спускаются с лестницы, она придумывает и прописывает неприятную для неё сцену изнасилования, и вообще – дописывает роман, а потом многократно его редактирует. При этом читателей романа «Писатели & Любовники» не заставляют читать ещё и роман Кейси. Мы будто подсматриваем за человеком, который сидел-сидел за печатной машинкой, а потом, потихоньку, начало происходить волшебство, обычно незаметное глазу.
…я стараюсь задержаться и почувствовать миг, и понимание мое расширяется. По всей книге начинают тренькать неожиданные мелочи. Ощущаю себя дирижером, наконец-то способным слышать все инструменты разом. Вспоминаю все комнаты во всех мегаполисах и городах, где я писала эту книгу, все сомнения и дни промахов, но и узел упорства, какой есть во мне до сих пор.
Я почти уверена, что весь роман «Писатели & Любовники» – про атмосферу. Про неустроенность и беспорядок, который бывает в какой угодно жизни, но при этом желанию чего-то большего здесь не позволено погибнуть, испариться под тяжёлой плитой повседневности. Второе, за атмосферу здесь отвечает само время. В романе почти в начале указан год, в котором происходит действие, да и по отдельным признакам можно угадать. Ни у кого из героев нет мобильных телефонов. Кейси отправляет коробки с рукописью почтой, а не по e-mail. Конец 90-х – начало нулевых, последнее свободное и относительно счастливое время для всего мира. До падения башен-близнецов. Быть тридцатилетним, наверное, прекрасно. Можно было позволить себе поверить в счастье, в то, что все твои планы сбудутся. Из нашего «будущего» история Кейси может показаться историей фем-версии Золушки, которая добилась всего упорным трудом и верой в свои силы, да ещё и не зафакапила личную жизнь. Но в те времена эта сбывшаяся американская мечта была ближе к телу.
