Номенклатурно-силовая вертикаль и неизбежность войны Люди, св | Events and texts

Номенклатурно-силовая вертикаль и неизбежность войны

Люди, связанные с советской номенклатурой через свою семью или собственный карьерный трек, составляют 60% высшего руководства России; доля чекистов во власти возросла в несколько раз. Это сделало неизбежным не только диктатуру, но и войну: элита советской закалки уверена, что Москва может претендовать на территорию всего постсоветского пространства. Для сдерживания внешней агрессии России необходима не просто смена власти, но и полноценная люстрация. Это выводы из текста Марии Снеговой, которая изучила карьерные траектории и биографии ТОП-100 чиновников из путинской элиты, и написала по мотивам этого исследования статью в Инсайдер. Несколько тезисов Марии:

В начале 1990-х смена элит в России произошло очень специфическим образом. В 1993 году бывшие члены партии составляли 80% политической элиты России, а в Польше и Венгрии — меньше трети, в Эстонии — 44%, в Латвии — 67%, в Литве — 47%. Преемственность элиты при Ельцине была особенно заметна в президентской администрации, правительстве и региональном руководстве, где 75–80% происходили из советской номенклатуры. Да и сам Ельцин принадлежал к верхушке номенклатуры.

Распад СССР вообще не привел к смене элит. И вот почему. В конце 1980-х в России, в отличие от многих стран Восточной Европы, движущей силой перемен было не либерально-демократическое массовое движение снизу, а та самая номенклатура среднего и низшего звена. Эта социальная группа была чрезвычайно недовольна своими карьерными перспективами в позднем СССР — геронтократической системе с закупоренными карьерными лифтами и умирающими от старости вождями, что нашло свое отражение в формулировке «внести президиум».

Среди топ-100 путинских элит доля силовиков составила 30–37%. Эта цифра почти в два раза ниже оценки доли номенклатурщиков в системе. При этом силовики и номенклатурщики пересекаются только на 20–30%, то есть это по большей части разные люди. Путинская элита представляет собой гремучую смесь выходцев из советской номенклатуры и силовиков. Там, где политические элиты в российской системе власти все-таки обновлялись, происходило это за счет притока силовиков. Так сложилась номенклатурно-силовая вертикаль.

В России с распадом СССР не случилось смены элит. У руля оставались все те же люди, а значит, автократический откат и новый реваншизм России на международной сцене был исторически неизбежен. Возможно, поэтому российским либералам не стоит сейчас мучиться вопросом «как мы потеряли Россию», ведь своей России у них толком никогда и не было.

Другой важный вывод о российском будущем. Если когда-нибудь у России появится новое окно возможностей, исключительно важной задачей реформаторов станет проведение люстрации элит. Нельзя допустить, чтобы во главе страны остались люди, социализованные в руководстве предыдущей системы.