Как и обещала, рассказываю о закрытии Дягилевского фестива | Е-катарсис
Как и обещала, рассказываю о закрытии Дягилевского фестиваля — опере-мистерии Карла Орфа De temporum fine comoedia (Мистерия на конец времен). Постановщиком стала режиссер и художник Анна Гусева, музыкальный руководитель и дирижер — Теодор Курентзис.
Имя Теодор переводится с греческого как Дар божий, а кратко — Тео — просто бог. Тео давно уже замечен в том, что посягает на самые сложные задачи, берется за невыполнимое, в случае с Мистерией, которую Орф писал и переписывал 10 лет, после чего сразу умер, — это огромный оркестр с невообразимой кучей ударных и сплошные массовые сцены, сложнейшая музыка и повышенные требования к певцам, которые должны стать перформерами. Ощущение в итоге такое, будто вместе с водой выплеснули ребенка, то есть Тео замахнулся на божественное, но забыл человеческое. Возможно, намеренно. Разберемся.
Краткое содержание:
Сивиллы (античные прорицательницы): Бог всемогущ, скоро наступит конец времен.
Анахореты (раннехристианские монахи): Покаемся, и бог простит.
Конец света: наступает прямо сейчас. Но приходит Спаситель и приносит себя в жертву. Все спасены, проект «Человек» продолжается.
Всё это замешивается в грандиозную смесь древнегреческой трагедии, средневековой мистерии и современного перформанса. Музыка Карла Орфа массивным молотом бьет набат, певцы переходят на шепоты и крики, округлый греческий перемешан с рубленым немецким, танцовщики бесподобно изображают предсмертную агонию, свет завораживающе мечется по заводскому цеху, как дух божий над водою. Самая удивительная часть — стеклянная комната с застольем на пол-Тайной вечери, где Люцифер в образе рыжей девочки пьет какую-то цикуту и учиняет всем шестерым кровавый танец смерти.
Мне как зрителю было безумно увлекательно наблюдать за всей этой массовой машинерией, но совершенно не за что было зацепиться и подключиться, чтобы сопереживать. Некому, собственно, было сопереживать, т.к. персонажи выступали оболочками идей, в них совсем не было человеческого. Мне кажется, в этом и недостаток оперы, которая не трогает душу, но и посыл постановщиков на злобу дня: проект «Человек» на грани провала, поможет только божественное вмешательство.
По форме получилось нечто выдающееся, по содержанию — теософское слишком теософское. Как у Ницше, только наоборот. Повторюсь, возможно, это и была цель Тео. Слишком Тео.
