«Мне трудно сейчас говорить о моём отце. В то время, когда о | Доктор Стриж
«Мне трудно сейчас говорить о моём отце. В то время, когда он весь, как книга, был раскрыт передо мной, я не умела прочесть её. Теперь же, когда, мне думается, я умею, книга закрыта навеки».
При первом знакомстве с её прозой, я подумала: если бы Бабель был женщиной, он был бы Верой Инбер.
Тот же лапидарный стиль, та же тонкая ирония, те же внимание и любовь к людям, тот же одесский колорит.
Первое знакомство с её сюжетными стихами натолкнуло на ассоциацию с ариетками Вертинского. Выяснилось, да, пел. Самая известная песня Вертинского на слова Инбер - «Джонни».
Как в одном человеке могли уместиться такие полярные литературные направления? Так я вам скажу, в женщине и не такое может поместиться. И даже будущий бездушный столп соцреализма, каким она стала на закате дней.
И никто не знает, чья судьба была трагичнее: расстрелянного, во всех обвинениях под пытками сознавшегося, Бабеля; старого и усталого Пьеро, вечного странника; или, пережившей своих дочь и внука, племянницы Лейбы Бронштейна.
Всем известная песня Высоцкого «Девушка из Нагасаки» тоже пера Веры Инбер. Только к моменту исполнения её Высоцким герои сильно повзрослели: юнга стал капитаном, а у девушки из Нагасаки появились татуированные знаки и следы проказы на руках.
Маяковскому приписывают хулиганскую эпиграмму на поэтессу:
Ах у Инбер! Ах у Инбер!
Что за глазки, что за лоб!
Всё глядел бы, всё глядел бы,
Любовался на неё б!
В авторстве Маяковского у меня большие сомнения, но ему и не такое приписывали)
