В Париже горит собор Парижской Богоматери (Нотр Дам). Обрушилс | Дневники меломанки

В Париже горит собор Парижской Богоматери (Нотр Дам). Обрушился шпиль собора. То есть случилась национальная трагедия. Я был в этом соборе десятки раз. Находясь в Париже, я приходил к восьми часам утра, к открытию, когда в соборе начинается служба и почти никого нет, направлялся к иконе Владимирской Богоматери, молился, а затем подолгу сидел, вспоминая Гюго: «В конце концов он стал на него похожим; он словно врос в здание, превратившись в одну из его составных частей. Он казался не только обитателем собора, но и естественным его содержанием. Это было его жилище, его логово, оболочка». Много раз был на выносе Тернового Венца (его выносят каждую первую пятницу месяца), наблюдая поразительное средневековое зрелище – тамплиеры в белых балахонах процессией выносят величайшую святыню мира, которую просто увидеть издалека уже событие, а здесь можно видеть вблизи, а потом приложиться в тому самому Венцу, который две тысячи лет назад был на Его голове, был свидетелем величайших страданий и величайшей славы.

Находясь в соборе или около него, чувствуешь себя средневековым алхимиком, который годами всматривается в собор, стремясь найти в нем тайну всей своей жизни или Прустом, который ищет описанного Рескиным маленького человечка на портале собора и тем самым познает не только собор, но и Рескина. Собор – гармония искусств и света, в основе собора мысль а не сердце, действие, а не созерцательность. Собор всегда был центром готической средневековой культуры, вокруг него строился весь мир (собственно, собор и был этим миром), собор рос вместе с миром и, как мир, не имел окончания – ни один из «великих соборов» не завершен. А чтобы понять, что такое шпиль собора, насколько важна эта деталь, нужно взять Голдинга и его «Шпиль», где весь роман настоятель Джослин утверждает себя и свой мир через строительство шпиля, вторгаясь в тело храма, вонзаясь шпилем в тело мира, думая, что он удержит на земле ветхое тело самого настоятеля. Понять собор – значит понять западного человека, увидеть его прошлое и будущее.

То есть собор это сублимация мира, самая яркая связь средневековья с нашими днями, его шпиль – стержень, на котором держится Франция, ее культура и история. Перед нами не просто израненный памятник – перед нами израненная плоть Франции, ее народа. Есть горький символизм в том, что это произошло тогда, когда Европу затопляют мигранты, когда великая культура, воплощенная в соборах Франции, продается распивочно и на вынос ордам туристов, когда собор лучше и величественнее тех, кто сегодня входит в него.

Придется перечитать Пруста «Памяти убитых церквей» - реквием по храмам, погибшим и пострадавшим в Первой Мировой войне. Казалось бы, это было давно. Но сегодня Dies Irae. И нет с сегодняшнего дня более актуальной книги. Ибо в пламени собора мы видим будущее Европы.

Как жаль.