Надпись на одной из самых старых могил Преображенского еврейс | Дом культуры Льва Лурье
Надпись на одной из самых старых могил Преображенского еврейского кладбища гласит: «Здесь покоится прах фельдфебеля (унтер-офицерский чин) Кавалергардского Ея Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны полка Абеля Ароновича Ашанского. Вступил на службу II января 1846 г.»
Как в царской России, где действовала строгая политика черты оседлости и ограничений социальной жизни для иноверцев, еврей смог получить такой высокий чин, да еще в привилегированной военной части?
Со времен Екатерины II еврейская община освобождалась от набора в армию, выплачивая налог по 500 рублей за каждого потенциального рекрута. Но в 1827 году Николай I ввел обязательную воинскую повинность для евреев, притом сразу с повышенной нормой призыва. Если у христиан брали в армию по 7 рекрутов с 1000 человек раз в два года‚ то у евреев стали брать ежегодно – по 10 рекрутов с 1000 человек.
Одновременно ввели институт кантонистов, куда принудительно помещали еврейских мальчиков от 12 до 18 лет для подготовки к военной службе. За чертой оседлости с ужасом восприняли новые порядки. Родители прятали детей, а бывало, даже и калечили их, чтобы избежать проклятой службы. Команды по набору рекрутов, прозванные в народе «хапунами» или «ловчими», проводили в еврейских деревнях целые «рейды», выискивая и насильно забирая из семей мальчишек.
Годы пребывания в кантонистах не засчитывали в армейский срок‚ который в николаевской армии длился бесконечных 25 лет. Так и получалось, что, изымая ребенка из семьи и еврейской среды, государство помещало его в «плавильный котел», где ребенок почти неминуемо должен был ассимилироваться, и, конечно, креститься.
Начав службу в двадцать один год, Абель Аронович Ашанский отказался креститься, но солдатом стал хорошим. Первые семнадцать лет служил печником в военно-рабочей роте, потом был переведен в гвардейский кавалергардский (кавалерийский) полк. Отставку Ашанский не принял и остался в армии: возвращаться после нескольких десятилетий вдали от дома ему было уже некуда. В 1890 году ввиду преклонного возраста Ашанского назначили надзирателем за больными, где он и служил до конца своей жизни. Пятидесятилетний юбилей службы отметили в 1896 году всем полком, причем в приказе особенно отмечалась преданность Ашанского своим товарищам. На похоронах ветерана присутствовали видные русские офицеры с семьями: небывалые почести для военного еврейского происхождения николаевской эпохи!
Любопытно, что служба в армии не рассматривалась большинством евреев, как «социальный лифт» в отличие от образования. В Одессе, где еврейское население в XIX веке составляло чуть ли не треть от общего числа жителей, еврейских детей принимали в школы по квотам. В государственной — допускалось только до 5% евреев, а в частной (где учеба стоила в 5 раз дороже), евреи могли составлять до 50% от всех учащихся. Чтобы гарантировано устроить ребенка в школу, состоятельные родители порой «приводили своего русского» для баланса. И, конечно, платили за обоих.
16 мая, в это воскресенье, идем слушать истории Еврейского кладбища с эрудитом Валерием Дымшицем.
