2022-04-18 15:33:28
Многих людей, которые сейчас находятся в относительной безопасности и даже в, казалось бы, видимом благополучии, штормит и бросает из ярости в апатию, из апатии - в переживание вины, из вины - туда, где можно только выть, и все это повторяется снова и снова, с минимальными передышками относительного спокойствия. Иногда к этому сверху добавляется страх, а не так ли выглядит безумие: может быть, “сойти с ума” - это вот оно? А если не безумие, то что?
А это не может завершиться работа горя.
После утраты приходит горе. Горевание - естественный процесс, у которого есть свои закономерности и которому нужно время. При условии достаточного времени и некоторой поддержки психика сама сделает свою работу: переработает трагические события и утрату, адаптируется к новой реальности, отрастит новый способ жить в мире, который навсегда изменился с потерей.
Эта работа проходит этапами. Хорошо известна модель Элизабет Кюблер-Росс: отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. Стадии горя проходят не в строго определенном порядке, а произвольно и хаотично сменяют одна другую, накатывают как волны, человека может много раз бросать от отрицания в вину, от вины в злость, от злости - в отрицание, и где-то в эти волнах понемногу рождается что-то новое: переосмысление, надежда, силы, связи, способы жить.
Вот только утрат сейчас столько и происходят они так часто, что работа горя заходит и заходит на новый виток. Что-то новое не успевает достаточно прорасти и окрепнуть, как снова происходит новый удар. Снова штормит.
Часть потерь видимая, а, значит, более понятная, ее легче признать самому и выше шанс, что такое признание будет и со стороны окружающего мира. Смерть, травма, пережитое насилие, разрушенный дом, вынужденное бегство - это очевидные утраты и очевидный повод для горя.
Часть потерь может быть не так очевидна, потому что связана с тем, чего мы в глаза не видели и руками не щупали: оно не имеет материальной формы.
Достоинство, принадлежность, ощущение своей базовой “хорошести” - все это мы может разглядеть и взаимодействовать с этим через символизацию: грубо говоря, мы находим какой-то понятный контейнер и наполняем его вот этим нематериальным содержимым. Кто размещает это содержимое в близких людей, кто - в работу, а кто - в акулу из Икеи или сумку Шанель. Можно это символизацию осознавать (в том числе, в определенных пределах ей управлять), а можно о ней ни сном, ни духом. И убиваться по акуле, огребая попутно полную панамку и не осознавая, что горе не по акуле, а по чему-то очень ценному и невидимому. Что, кстати, не обязательно утрачивать вместе с акулой. Контейнер может быть разрушен, но содержимое принадлежит самому человеку и может быть вновь обретено и размещено по-новой где-то еще.
Утраты сегодня многообразны, часты и неконтролируемы. Может прилететь новость или комментарий на фейсбуке, которые выбивают почву из-под ног и снова лишают надежды, чувства будущего, агентности и ощущения субъективного контроля, доверия, достоинства. Это уже много. Это уже требует огромного количества внутренних сил, чтобы переварить и переработать. Если чего-то не видно (“у меня-то дом не разбомбили и никто не умер”), это не значит, что его нет. Люди могут мыслить сравнительными категориями. А боли все равно. Боль просто есть и ищет выход. Даже если со стороны он выглядит как дурь, блажь и “да ты не охерел там по такой фигне убиваться”.
В некоторые времена быть человеком труднее, чем обычно. Почти что невыносимо. Сил нам всем, конечно, быть и чувствовать то, что чувствуют живые люди: боль и горе.
245 viewsValeria Kopirovskaya, 12:33
P
