Все пытался понять, что меня потрясло в этой чудовищной смерти | мальчик на скалах

Все пытался понять, что меня потрясло в этой чудовищной смерти Просвирнина — насмерть голышом шлепнуться на холодные плиты Тверского бульвара в понедельник вечером, накануне Нового года. Жуткий, отчаянный поступок, ненадолго превративший осточертевшую Москву, да и вообще всю так называемую информационную реальность в хоррор. Как будто на секунду вклинился вопль или на невыносимой для слуха тональности промелькнули помехи, затем все выровнялось.

Дочитывал текст Глеба Морева про поэта-нищеброда Тинякова и общественные обстоятельства в поздние 20-е годы в Советах — «Нет литературы и никому она не нужна». Это цитата из скандальной речи Бориса Эйхенбаума на вечере памяти Сергея Есенина. «Есенин сделал то, что должен был сделать», — сказал Эйхенбаум, самоубийство поэта было предопределено эпохой.

Там же цитируется письмо Эйхенбаума Виктору Шкловскому: «У меня тоска по поступкам, тоска по биографии. Я читаю теперь “Былое и думы” Герцена — у меня то состояние, в котором он написал главу “Il pianto” <…>. Никому сейчас не нужна не только история литературы и не только теория, но и самая “современная литература”. Сейчас нужна только личность. Нужно человека, который строил бы свою жизнь. Если слово, то — слово страшной иронии, как Гейне, или страшного гнева».

Сам я никогда не был сторонником покойного, не был близок ему, ни один его текст у меня не хватало сил дочитать до конца. Но наблюдал за его восхождением со времен еще ЖЖ-шной поры, когда он вел журнал «номина_обскура», высмеивая интонацию экзальтированного геймера, я называл его «мамина_обскура». Все остальные проекты, включая приснопамятный «Сип» вызывали у меня резкое отторжение, покойный был безусловным и стопроцентным маркером всего, что я презирал в публичной фигуре.

Но, как это бывает, смерть сделала свое дело. Невзирая на спорные подробности его гибели, а может даже и благодаря им, смерть Просвирнина кажется теперь странным итогом целой эпохи. Понятно было, что из этой эпохи мы исходили и исходили, и дверь хлопала уже много раз, но вот такого, невероятного и гротескного аккорда ожидать просто не хватило бы фантазии.