Символы победы для меня – это мой отец Август Алексеевич Мишин | Псица развеселая

Символы победы для меня – это мой отец Август Алексеевич Мишин, его ближайшие друзья Андрей Михайлович Васильев, Олег Эрнестович Лейст, и другие фронтовики, с которыми мне посчастливилось быть знакомой.
Отец мой после окончания Второй московской артиллерийской спецшколы летом 1941 года явился на призывную комиссию, когда ему только-только исполнилось 17 лет. Он сказал, что ему 18, ему поверили, ибо был он рослым и крепким, и доброволец Мишин отправился на фронт. Воевал под Москвой в составе Отдельной разведывательной мото-стрелковой роты 110 стрелковой дивизии Западного фронта. 8 января 1942 года, будучи в разведке в составе группы из 12 человек и саперного взвода, попал в засаду. Группа была окружена противником, и, чтобы дать остальным возможность вырваться из окружения, 17-летний доброволец под сильным пулеметным огнём ползком подобрался к расчету станкового пулемета противника и, уже будучи тяжело раненным в левую руку, уничтожил его гранатой. Как отмечено в его наградном листе, сделал он это не по приказу, а по личной инициативе.
Потом были сутки в снегу, и случайно обнаружившая его лошадь, благодаря которой раненого и подобрали жители близлежащей деревни. Потом был госпиталь, ампутация левой руки, гангрена, начавшаяся на обмороженных ногах, двустороннее воспаление легких.
Проведя несколько месяцев в госпитале, отец выписался, и стало ясно, что давняя мечта закончить Московский авиационный институт никогда не сбудется. Чертить с ампутированной рукой было несподручно; кроме того, после контузии резко упало зрение. Изменился даже почерк : юношеские дневники, которые отец вел до осени 1941 года, и более поздние рукописные тексты написаны как будто разными людьми.
Карьерные планы пришлось пересмотреть, и Мишин поступил в Московский юридический институт, который закончил в 1948 году. После окончания начал преподавать курс, который в то время назывался ГУБС – государственное устройство буржуазных стран (в дальнейшем этот курс был переименован в «Государственное право буржуазных стран и стран, освободившихся от колониальной зависимости»). Изначально этот курс создавал и читал профессор Григорий Семенович Гурвич, поэтому название курса нередко расшифровывалось, как «Гурвич угробит, будьте спокойны».
На юрфаке МГУ, где с 1954 года работал мой отец, было много ветеранов и инвалидов войны. У многих нам, поступившим уже в начале 1980ых, довелось учиться. Ю.М.Ткачевский, В.П. Грибанов, С.Д. Цыпкин, Ю.М.Козлов, и многие, многие другие. Грибанов потерял на войне ногу, Лейст получил множественные осколочные ранения. Один из осколков несколько миллиметров не дошел от аорты. Обнаружили его и извлекли с риском для жизни лишь в 80-е годы в институте им. Склифосовского. У В.К.Миронова, работавшего в кодификационном бюро, были ампутированы кисти обеих рук. Все они крайне скупо и немногословно говорили о том, что видели на войне.
Со своим другом А.М.Васильевым отец познакомился в 1942 году. Они оба ушли на фронт добровольцами, участвовали в обороне Москвы. Когда Васильев выписывался после первого ранения, уже однорукий к тому моменту Мишин сказал ему : «Я желаю, чтобы ты вернулся таким же как я», имея в виду – живым. И Васильев вернулся таким же, как Мишин – с ампутированной по левое плечо рукой. Васильев носил протез, отец нет. В молодые доцентские годы они иногда ходили вместе в ресторан, и там отец резал мясо на тарелке Васильева. Они оба адаптировались к своей однорукости, но отец все же чуть лучше. Он не просто обслуживал себя сам, но и великолепно готовил, ходил на лыжах и печатал на машинке. Оба всю жизнь страдали от фантомных болей – болели ампутированные руки. Это боль нельзя было купировать никакими препаратами.