2022-01-09 20:20:04
Мне не хватило Егора.
Я должен был познакомиться с его мамой на его венчании с Мариной в январе. Я познакомился с его мамой, выбирая для друга место на кладбище. Я должен был вернуться и делать совместные проекты, как мы оба обещали публике. Я возвращаюсь для того, чтобы сохранить его наследие. Я радовался любой возможности заехать на Тверскую 17, потому что там я неизменно встречал друга, с которым можно было часами разговаривать на волнующие меня темы. На Тверской 17 сейчас самое мрачное место в мире. Там квартира Егора без Егора.
Я похоронил на Троекуровском не сумму идеологических убеждений, амбиций и стремлений.
Я похоронил человека и друга. Человека и друга, которого не сберёг. Я не проявил к нему внимания, когда мог бы проявить. Я не заехал, когда мог бы заехать. Я был с ним менее многословен, чем он того заслуживал. В память о тебе, Егор, я буду беречь оставшихся русских людей, насколько это мне под силу. В моей голове близкие мне люди были персонажами фэнтези и не могли умереть просто так, случайно и трагично. Мы должны были бросаться под танки, защищать Фермопилы, гибнуть в окружении на грозненском вокзале. Но мы все люди — куски мяса, костей и крови в ненадёжной оболочке. Все мы слишком халатны к своей жизни.
Я похоронил своего учителя.
Когда мне было 18 лет, я мечтал работать на «Спутник и Погром». Знаете, если ваш проект — это предел мечтаний восемнадцатилетних идеалистов, то ваша жизнь прожита заведомо не зря. Первый ответ Егора на присланную статью был скуп: «Писать вы умеете. Но текст нужно полностью переделать». Он положил начало многолетнему сотрудничеству и дружбе. Сколько в моей личности процентов, вложенных Егором, одному Богу ведомо.
Я пытался реконструировать гений Егора.
Он лучше всех, кого я читал, понимал технику текста. Приёмы письма не менялись за последний век, но Егор умудрялся все из них держать в голове и применять при написании каждого из своих творений. Егор обладал большим художественным чутьём. Он играл со словами и смыслами, как хотел, а результат печатал в ваших сердцах. Когда вы слышите «играть со словами», вы вспоминаете Набокова. Не врите себе. Вы учитесь у Набокова, чтобы писать слащаво. Писать идеально вы учитесь у Просвирнина.
Егор любил жизнь.
Его профессиональный интерес к ней до сих пор удивляет: много ли людей способны прочесть десятки монографий по узкой теме на нескольких языках и превратить их изложение в первоклассный развлекательный контент? С этим не справлялась вся образовательная система Российской Федерации. Егор делал это играючи.
Наконец, гений Егора не был безмятежным цветком в башне из слоновой кости. Гений Егора пробивался через депрессии, которыми Егор страдал примерно два раза в год. Егор был глубоко недоволен жизнью и политикой в РФ, а РФ била его в ответ. Но он никогда не сдавался. Он всегда продолжал своё Дело.
Егор был абсолютно искренним.
Вся его жизнь была завязана на его убеждения. Если Егор верил во что-то, он неминуемо добивался воплощения этого в жизнь. Егор был идеалистом. И для него было естественным приносить жертвы своим убеждениям. Он не находил оправданий пораженческим настроениям.
Мы все услышали завет Егора, сказанный им на одном из стримов:
«В случае моей внезапной кончины, делайте в три раза лучше, чем я». Но нам придётся делать в девять раз, в некоторых случаях в 90 раз лучше, чем мы делали сами. И тогда у нас получится выполнить обещание. В противном случае, вряд ли.
Егор был честен.
Однажды Егор сказал мне, что готов уволить меня, если я соглашусь лукавить ради идеи, пропаганды, успеха репортажа или истории. И сам он ожидает, что я уволюсь, если он предложит мне лгать. Внутри себя я тогда задался вопросами — насколько мне дорога правда? Готов ли я солгать ради идеи или успеха редакции? Хотя ему я сразу сказал, что правда превыше всего.
825 views17:20
C
