Чтобы в начале 40-х записать Body and Soul, тем более на тенор | Колтрейнспоттинг

Чтобы в начале 40-х записать Body and Soul, тем более на тенор-саксофоне, нужно было обладать яйцами определённого калибра. В массовом сознании композиция уже прочно закрепилась за Коулменом Хокинсом, причём закрепилась в качестве некоего образца того, как вообще должен был звучать саксофон. Поэтому когда Бен Уэбстер в 1944 выпустил под лидерством Кози Коула собственную версию, иначе как вызов, это восприниматься не могло.
 
Уэбстер намеренно ничего не заимствовал из знаменитой интерпретации Хока. Единственная параллель между двумя записями это то, насколько полно они отражают индивидуальность исполнителей – манифестация характера тут в каждой ноте. Бен, нежный великан с ранимым сердцем и присущей лишь детям и старикам сентиментальностью, начинает с того, что умеет делать лучше всего – играет медленно, растягивая ноты, пробуя их на вкус, вкладывая в каждую частичку своего одиночества. Во времена, когда причудливые узоры звуков либо ниспадали переливающимися водопадами, либо выстреливали пулемётной очередью, он шёл в обратном направлении – к простоте и ясности.

Но это всё душа, а тело Уэбстера по-прежнему готово было взорваться при соприкосновении языка с первыми каплями джина. И стоит только брейку Коула ознаменовать двукратное ускорение темпа, как наружу вырывается обратная сторона Бена – агрессивная и беспорядочная. При этом сторона эта не менее красива – трепет и бархатистость чудесным образом никуда не исчезают, а органично сочетаются с хаосом. Слушаешь, и кажется почему-то, что Уэбстеру удавалось сохранять грациозность, даже когда он в беспамятстве разбивал носы и выкидывал людей из окон.

#Y1944 #benwebster #cozycole