ВНИМАНИЕ! ИГРУШКИ! Народ, очень важно. Мы имеем дело с нелюдям | Cognitive Life от Ольги Усковой
ВНИМАНИЕ! ИГРУШКИ!
Народ, очень важно. Мы имеем дело с нелюдями. Инопланетными нелюдями. В них нет ничего человеческого.
Сегодня в светлый пасхальный день новость:
"ВСУ атаковали позиции ВС РФ у Часов Яра неуправляемым плюшевым зайцем на гелиевом шаре. Пасхальную беспилотную разработку сбили наши бойцы.
Внутри нашли 75 граммов тротила и детонатор с гироскопом. По задумке, тот, кто возьмёт игрушку в руки — останется без кисти. Аппарат работает на силе ветра. Один нюанс — выглядит слишком нарядно."
Обязательно для родителей, воспитателей и учителей, и не только в южных районах, везде по стране:
ОБЪЯСНЯЙТЕ ДЕТЯМ, ЧТО НЕЛЬЗЯ ПОДБИРАТЬ НИЧЕГО НА УЛИЦЕ. ОСОБЕННО КРУПНЫЕ ЯРКИЕ ИГРУШКИ!
Мы имеем дело с ракопауками, с нелюдями, со сгустками гнили.
Приведу кусок из Стругацких, "Жук в муравейнике":
"- Игрушки!.. – благоговейно шепчет Притулатан и принимается ерзать, сползая с меня.
Только теперь я понимаю, что шкатулку наполняют вовсе не драгоценности, а разноцветные игрушки, сотни и тысячи разноцветных, чрезвычайно аляповатых игрушек – несуразно огромные, ярко размалеванные куклы, уродливые деревянные автомобили и великое множество какой-то разноцветной мелочи, которую трудно разглядеть на таком расстоянии.
Маленький способный Притулатан немедленно принимается ныть и клянчить, чтобы все пошли в этот волшебный дом, это ничего, что папа не велел, мы только на минуточку зайдем, возьмем вон тот грузовик и сейчас же начнем ждать добрых людей… Иядрудан пытается пресечь его, сначала словесно, а когда это не помогает, то крутанув ему ухо, и нытье теряет членораздельность. (...)
У ближайшего угла вдруг объявляется давешний абориген с винтовкой. Мягко и бесшумно ступая по голубым бликам, положив руки на винтовку, висящую поперек груди, он подходит прямо к детям. На нас со Щекном он даже не смотрит. Крепко берет затихшего Притулатана за левую руку, а просиявшего Иядрудана – за правую и ведет их прочь, через площадь, прямо к светящемуся зданию – к маме, к отцу, к безграничным возможностям стрелять сколько угодно.
Я смотрю им вслед. Все вроде бы идет так, как должно идти, и в то же время какая-то мелочь, какой-то сущий пустяк портит всю картину. Какая-то капелька дегтя…
– Ты узнал? – спрашивает Щекн.
– Что именно? – отзываюсь я раздраженно, потому что мне никак не удается избавиться от этой неведомой соринки, которая портит весь вид.
– Погаси в этом здании свет и выстрели десяток раз из пушки… (...)
Скорчер оказывается у меня в руке сам. Я превращаюсь в автоматический дальномер, занятый только тем, чтобы измерять расстояние между ракопауком и детскими фигурками, улепетывающими наискосок через площадь. (Где-то там еще абориген со своей фальшивой винтовкой, он тоже бежит изо всех сил, чуть отставая от детей, но за ним я не слежу.) Расстояние стремительно сокращается, все совершенно ясно, и, когда ракопаук оказывается у меня на траверзе, я стреляю..."
