Все мы стараемся принимать несчастья со смирением. Но молитва | Клайв Льюис

Все мы стараемся принимать несчастья со смирением. Но молитва в Гефсимании показывает, что предшествующая тревога — тоже воля Божия и часть нашей человеческой участи. Совершенный человек испытал ее. Слуга не выше господина своего. Мы христиане, а не стоики.

Разве не каждое из страданий Христа разделяет наши страдания? Сначала молитва в муках; она не исполнена. Потом Он обращается к друзьям. Они снят — как наши, как мы сами часто заняты или отсутствуем. Затем он стоит перед Церковью; той самой Церковью, которую Он создал. Она осуждает Его. Это тоже характерно. В каждой Церкви, в каждом институте есть то, что рано или поздно начинает работать против самого смысла их существования. Но кажется, что есть еще возможность. Это Государство; в данном случае римское государство. У него притязания куда ниже, чем у Иудейской церкви; поэтому оно и свободно от местного фанатизма. Оно утверждает, что стоит на обычном, мирском уровне. И это так, но лишь пока это совместимо с политической целесообразностью. Человек становится фишкой в запутанной игре. Но даже теперь не все потеряно. Остается воззвать к народу, бедному и простому народу, который Он благословлял, который Он исцелял, кормил и учил, к которому Он сам принадлежит. Но за одну ночь (ничего необычного) эти люди превратились в толпу убийц, требующую Его крови. Не остается никого, кроме Бога. И последние слова Бога, обращенные к Богу: «Для чего Ты Меня оставил?»

Видишь, как всё это характерно? Вот это и значит «быть человеком». Все нити рвутся, как только за них хватаешься. Все двери захлопываются, как только до них добираешься. Тебя, как загнанного зверя, бьют отовсюду…

#Письма_к_Малькольму