2022-04-09 23:21:40
Алла Гутникова, одна из четырёх экс-редакторов студенческого журнала DOXA. Ей грозит приговор - два года лишения свободы. Не речь в суде.
"Я не буду говорить о деле, обыске, допросах, томах, судах. Это скучно и бессмысленно. Последнее время я хожу в школу усталости и досады. Но еще до ареста я успела записаться в школу умения говорить о действительно важных вещах.
Я бы хотела говорить о философии и литературе. О Беньямине, Деррида, Кафке, Арендт, Сонтаг, Барте, Фуко, Агамбене, об Одри Лорд и белл хукс. О Тимофеевой, Тлостановой и Рахманиновой.
Я бы хотела говорить о поэзии. О том, как читать современную поэзию. О Гронасе, Дашевском и Бородине.
Но сейчас не время и не место. Я спрячу свои маленькие нежные слова на кончике языка, на дне гортани, между животом и сердцем. И скажу лишь немного.
Я часто чувствую себя рыбкой, птичкой, школяром, малышкой. Но недавно я с удивлением узнала, что Бродского тоже судили в 23. И поскольку и меня причислили к роду человеческому, я буду говорить так:
В каббале есть концепция тикун олам - исправление мира. Я вижу, что мир несовершенен. Я верю, что, как писал Иегуда Амихай, мир был создан прекрасным, для того, чтобы было хорошо, и для покоя, как скамейка в саду (в саду, не в суду!). Я верю, что мир создан для нежности, надежды, любви, солидарности, страсти, радости.
Но в мире ужасно, невыносимо много насилия. А я не хочу насилия. Ни в какой форме. Ни учительских рук в трусах школьниц, ни кулаков пьяного отца семейства на телах жен и детей. Если бы я решила перечислить все насилие, которое есть вокруг, мне не хватило бы ни дня, ни недели, ни года. Чтобы увидеть насилие вокруг, достаточно только открыть глаза. Мои глаза открыты. Я вижу насилие, и я не хочу насилия. Чем больше насилие, тем больше я его не хочу. И больше всего я не хочу самого огромного и самого страшного насилия.
Я очень люблю учиться. Дальше я буду говорить голосами других.
В школе на уроках истории я изучила фразы "Вы распинаете свободу, но душа человека не знает оков" и "За вашу и нашу свободу".
В старшей школе я читала "Реквием" Анны Андреевны Ахматовой, "Крутой маршрут" Евгении Соломоновны Гинзбург, "Упраздненный театр" Булата Шалвовича Окуджавы, "Детей Арбата" Анатолия Наумовича Рыбакова. У Окуджавы я больше всего любила стихотворение:
Совесть, благородство и достоинство
-Вот оно, святое наше воинство.
Протяни ему свою ладонь.
За него не страшно и в огонь.
Лик его высок и удивителен.
Посвяти ему свой кроткий век:
Может, и не станешь победителем,
Но зато умрешь, как человек!
В МГИМО я учила французский и узнала строку из Эдит Пиаф: "Ça ne pouvait pas durer toujours" "Это не могло длиться вечно". И из Марка Робена: "Ça ne peut pas durer comme ça" "Так не может продолжаться".
В девятнадцать лет я ездила в Майданек и Треблинку и узнала, как на семи языках сказать "никогда больше": never again, jamais plus, nie wieder, קיינמאל מער, nigdy więcej, לא עוד.
Я изучала еврейских мудрецов и больше всего полюбила две мудрости. Рабби Гилель говорил: "Если не я за себя, то кто за меня. Если я только за себя, то зачем я? Если не сейчас, то когда?". А рабби Нахман говорил: "Весь мир - это узкий мост, и главное - совсем не бояться".
Затем я поступила в Школу культурологии и выучила еще несколько важных уроков. Во-первых, слова имеют значение. Во-вторых, нужно называть вещи своими именами. И наконец: sapere aude, то есть имей мужество пользоваться собственным умом.
Смешно и нелепо, что наше дело связано со школьниками. Я преподавала детям гуманитарные науки на английском, работала няней, мечтала поехать по программе "Учитель для России" в небольшой город на два года и сеять разумное, доброе, вечное. Но Россия - устами государственного обвинителя прокурора Трякина - считает, что я вовлекала несовершеннолетних в опасные для жизни действия. Если у меня когда-нибудь будут дети (а они будут, потому что я помню главную заповедь), я повешу им на стенку портрет прокуратора Иудеи Понтия Пилата, чтобы дети росли чистоплотными. Прокуратор Понтий Пилат стоит и умывает руки - вот какой это будет портрет.
1.1K views20:21
C
