Милый и дорогой Алексей Николаевич, большое Вам спасибо за Ваш | Чехов Пишет
Милый и дорогой Алексей Николаевич, большое Вам спасибо за Ваше доброе, ласковое письмецо. Как жаль, что оно не пришло тремя часами раньше! Представьте, оно застало меня за царапаньем плохонького рассказца для «Петербургской газеты»... Ввиду предстоящего первого числа с его платежами я смалодушествовал и сел за срочную работу. Но это не беда. На рассказ потребовалось не больше полудня, теперь же я могу продолжать свою «Степь». В своём письме Вы оказали моей повестушке такой хороший приём, что я боюсь... Вы ждёте от меня чего-то особенного, хорошего — какое поле для разочарований! Робею и боюсь, что моя «Степь» выйдет незначительной. Пишу я её не спеша, как гастрономы едят дупелей: с чувством, с толком, с расстановкой. Откровенно говоря, выжимаю из себя, натужусь и надуваюсь, но всё-таки в общем она не удовлетворяет меня, хотя местами и попадаются в ней «стихи в прозе». Я ещё не привык писать длинно, да и ленив. Мелкая работа меня избаловала.
Кончу «Степь» к 1–5 февраля, не раньше и не позже. Пришлю её непременно на Ваше имя, так как, дебютируя в толстых журналах, я хочу просить Вас быть моим крёстным батькой. Вам не придётся ездить в почтамт и засвидетельствовать повестку, так как вышлю я Вам посылку «с доставкой». Вы только заплатите четвертак, который я буду Вам должен. Ради бога, простите за беспокойство! У Вас и так много забот, а тут я ещё одолеваю Вас своими пустяками, да ещё покушаюсь на четвертак...
Островский мне очень и очень понравился. С ним не только не скучно, но даже весело... Да, он годился бы в критики. Он имеет хорошее чутьё, массу читал, по-видимому, очень любит литературу и оригинален. Я уловил несколько обронённых им определений, которые целиком можно было бы напечатать в учебнике «Теория словесности». Я к нему обязательно побегу, как только покончу со «Степью». После того как я поговорил с ним о моём выкидыше «Иванове», я узнал цену, какую имеют для нашего брата такие люди.
Что Леонтьев? Милый он человечина, симпатичный, тёплый и талантливый, но любит падать духом и куксить. Его постоянно нужно возбуждать извне и заводить, как часы... Мы переписываемся. Он величает меня в письмах почему-то Эгмонтом, а я, чтоб не оставаться в долгу, окрестил его Альбой.
До весны я побываю в Питере, а весной укачу куда-нибудь в тепло. Поедемте!
Во всех наших толстых журналах царит кружковая, партийная скука. Душно! Не люблю я за это толстые журналы, и не соблазняет меня работа в них. Партийность, особливо если она бездарна и суха, не любит свободы и широкого размаха.
Прощайте, мой дорогой. Ещё раз спасибо Вам. Поклонитесь Вашему семейству, общим знакомым и приезжайте на масленицу. Поедим блинов... Прихватите с собой Щеглова.
Будьте здоровы и счастливы.
Ваш А. Чехов.
А. Н. Плещееву
23 января 1888 г.
Москва
