2021-07-09 21:37:02
Депрессия не приводит к самоубийству. «Депрессивное» объяснение суицида не работает статистически и концептуально.
Название феномена вводит в заблуждение — предполагается, что убийца убил себя сам, но это возможно только, если причина убийства была внутри него, что снова противоречит законам физики. Активность, в результате которой «люди убивают себя» не нацелена на смерть — смерть не может индуцировать перераспределение времени на связанные с ней активности, поскольку лишает каких-либо шансов на репродукцию.
В самоубийстве, как и в любом другом убийстве, участвуют другие люди. Разница лишь в том, что судмедэкспертиза не смогла приписать ответственность за смерть какому-то конкретному человеку из окружения. С тем, что целью самоубийства не может быть смерть согласуется статистика по соотношению попыток к успешным суицидам — по американским данным, только 1 из 11 попыток заканчивается смертью.
Корректнее называть самоубийство «Летальным случаем самоповреждения». Как и самоповреждение, самоубийство — это вербальное поведение, существование которого обязано редкости физических повреждений в повседневности культуры модерна: любые травмы превращаются в новость и привлекают внимание. Попытка суицида заставляет окружающих относиться к ситуации неудавшегося самоубийцы чуть серьёзнее, чем обычно, но некоторым не везёт и они действительно умирают.
Значимость мыслей о самоубийстве и желания покончить с собой сильно раздута — даже если сильно захотеть, убить себя проблематично.
В отчете Ямпольски и Кашнер 54% самоубийц не имели психических расстройств, хотя психические расстройства — общепринятое объяснение суицида. Диагнозы не помогают прогнозировать поведение человека, поскольку сам диагноз является поведением, но подсказывают, как могут относиться окружающие — обращать больше внимания на нежелательную активность.
Фиджел, Менегатти и Пинир в ходе серии интервью с пережившими попытку суицида людей обратили внимание на периоды социальной депривации, задающие контекст для самоповреждения и его успешного подкрепления. Усиленный эффект внимания окружающих в попытке суицида становится очевиден и предполагает, что для последующего перераспределения внимания человеку придется пробовать все более летальные методы. Другой контекстуальный фактор риска — история самоповреждений: 12-15% людей переживших суицид пробуют его снова, и эта цифра может доходить до 40%.
В How to Rethink Mental Illness (2017) Бернард Герин отмечает переход от традиционного образа жизни среди родственников, общины или расширенной семьи к современным социальным отношениям с бюрократией, атомизацией и ежедневным взаимодействием с незнакомцами без долгосрочных обязательств. Разделение труда допускает специализацию, но затрудняет наблюдение за поведением членов сообщества и трансмиссию практик — для незнакомцев практически невозможно согласовать индукцию низкой частоты самоповреждений, тогда как индукция самоповреждения не стоит никакого труда: травмы редки, заметны и взывают бурную реакцию, которую невозможно отменить — боль это поведение, которое сообщество не может позволить себе игнорировать. Это отражается на том, что самоповреждения, как правило, неэффективны, демонстративны и универсальны — порезать руки или съесть таблетки.
Двухфакторная теории избегания сталкивается с проблемой отсутствия последствий — успешное избегание предотвращает наказывающие последствия — и уводит в менталистские объяснения гипотетическим страхом.
Подкрепление как индукция решает эту проблему - избегание индуцируется через корреляцию со снижающими приспособленность филогенетически важными событиями. Если последствия сливаются с триггерами в одно целое, тогда принуждение может индуцировать ассоциированные с ним кластеры активности.
Из-за механизмов прижизненного обусловливания активности из класса индуктор-ассоциированных разнятся от организма к организму. Вопрос о подкрепляющих суицид событиях превращается в вопрос о событиях, индуцирующих длительные паттерны поведения, их интенсивность и уникальную историю формирования.
388 views18:37
У
