![]()
![]()
![]()
![]()
![]()
![]()
Босые ноги встали на часть солдатского сапога. Боец попросил крестить его.
Отец Игорь - уже в который раз на этом пути нашего Крестного хода вдоль линии фронта - совершает это таинство.
Снова подземный храм в землянке невдалеке от передовой.
В этот раз молебен святым воинам с мощами которых мы пришли, шёл дольше привычного и лица бойцов, заполнивших маленький храмик, медленно преображались - и взгляд вместе со словами молитв уходил глубже и глубже, куда-то в себя.
А потом почти все они (!) попросили об исповеди. И надо быдо видеть их глаза, когда они поднимались из-под епитрахили батюшки: в них - и у совсем взрослых из них, и у некоторых совсем юных - словно, была вся их жизнь, которую перед этой исповедью - у кого-то ведь, наверняка, первой в жизни, - они, словно, просмотрели.
Исповедь за всю жизнь у границы, где жизнь может оборваться - какая-то очень-очень подлинная. Исповедовался ли я сам хоть раз так?
Подумалось тут: фронт освящается и этим освящает тыл.
Этим ребятам выпало не только вытравить нацистскую гадину с Запада, но и вычистить своим подвигом и жертвой - и нашу страну.
Это крещение на холодном сапоге - в каком-то очень явном смысле - продолжение Крещения всей страны, раскрещенной в ХХ веке и снова через страдание идущей к Христу.
Не оставляйте молитв за наших, пожалуйста.
