Люблю литературные находки, которые лежали, казалось бы, на са | ReadMe.txt

Люблю литературные находки, которые лежали, казалось бы, на самом видном месте.

Итак, «Мертвые души» Гоголя:

Чичиков никогда не чувствовал себя в таком веселом расположении, воображал себя уже настоящим херсонским помещиком, говорил об разных улучшениях: о трехпольном хозяйстве, о счастии и блаженстве двух душ, и стал читать Собакевичу послание в стихах Вертера к Шарлотте, на которое тот хлопал только в глазами, сидят в креслах, ибо после осетра чувствовал большой позыв ко сну.

Ничего не смущает? Послание в стихах Вертера к Шарлотте. В стихах.

«Страдания юного Вертера» (или «молодого» в других переводах) — полностью прозаическая книга Гёте. Настолько прозаическая, что оссиановские поэмы Макферсона, которые Вертер ближе к финалу зачитывает Шарлотте кусками, по-немецки записаны прозой (как, впрочем, и в английском «оригинале» Макферсона). Из стихов там только многократные упоминания Гомера разве что.

Но ведь не ошибка же это Гоголя? Нет, не ошибка.

Речь про стихи Алексея Мерзлякова 1801 года. Мерзляков был поэтом и переводчиком из поколения Жуковского и Карамзина. Во время пушкинской юности Мерзляков долгое время возглавлял кафедру словесности в Московском университете (и был объектом ироничных насмешек в письмах Пушкина).

В 1799 году еще молодой Мерзляков вместе с Андреем Тургеневым затеял перевод «Вертера» на русский, и на полях этой работы написал стихи так сказать по мотивам.

Послание Вертера к Шарлоте это 420 строк александрийским стихом. Звучат они примерно так (Собакевича можно понять, в целом):

Средь младости моей судьбою угнетенный,
Твоею красотой, Шарлота, пораженный,
Слезами я к тебе пишу, мой милый друг!

Но нас с вами интересует вот этот фрагмент. Поясню контекст: несчастный возлюбленный Вертер (мерзляковский, не гётевский) решил наложить на себя руки и пишет Шарлотте:

Будь счастлива, мой друг, и жизнью утешайся,
Среди семьи своей покоем наслаждайся,
А я — а я теперь в ночь вечную иду,
Так хладен, как земля, на землю упаду.
Забудет мир меня, и я его забуду
О всем, что мило мне, и помнить уж не буду.

Лотман первым указал, что этот фрагмент спародировал позже Пушкин в комично-романтической элегии Ленского перед дуэлью (считай, тоже самоубийством):

Блеснет заутра луч денницы
И заиграет яркий день;
А я, быть может, я гробницы
Сойду в таинственную сень,
И память юного поэта
Поглотит медленная Лета,
Забудет мир меня; но ты
Придешь ли, дева красоты,
Слезу пролить над ранней урной…

Вот такие непростые стихи Чичиков читает Собакевичу!