Прописка в паспорте однозначно у нас ассоциируется с чем-то со | ReadMe.txt
Прописка в паспорте однозначно у нас ассоциируется с чем-то советским. Да и не только у нас. Статья в английской википедии так и называется: Propiska in the USSR. Ага, без перевода. Перестройка, погром, прописка. Или «ля пропискá», как говорят французы.
Интересно, что на самом деле это одна из многих практик, почти что напрямую перешедших из России царской в Россию советскую. С сохранением самого слова «прописка» и глаголов «прописать» и «прописаться»
Впрочем, содержание его заметно трансформировалось.
В дореформенной России обычно так говорили про прописку на заставе, то есть при въезде в одну из российских столиц (можно сравнить, наверное, с таможенными будками в современных аэропортах).
Вот у Загоскина в «Москве и москвичах»: «…мы с трудом догнали их у Петровской заставы, да и то потому только, что тут обыкновенно все проезжающие останавливаются на несколько минут, чтобы прописаться в караульной и запастись на всю дорогу московскими калачами».
Или у Анненкова в воспоминаниях Гоголь «на заставке устроил дело так, чтоб прописаться и попасть в «Московские ведомости» не коллежским регистратором, каковым был, а коллежским ассесором».
Дальше значение усложняется. Прибывающие на новое место или сами отправляются в полицию или отдают свой паспорт (дворнику, владельцу отеля или квартир), чтобы их прописали. Появляется понятие «жить без прописки»!
У Чернышевского в «Что делать»: «…в девятом часу вечера приехал господин с чемоданом, занял нумер, отдал для прописки свой паспорт».
Или у Писемского: «Ты не держи на квартие всякую сволочь; а то у тебя что ни день, то новая прописка жильцов».
У Григоровича: «…пришлось передать дворнику паспорт Маши для прописки и тем, следовательно, заявить всему дому о своей связи».
В письме Чехову от брата: «…если вздумает приехать Косой, скажи, что я могу продержать его у себя без прописки неделю, а за дальнейшее время поручиться не могу».
При этом, когда подданые Российской империи выезжали за границу, их поражало отсутствие прописки.
Вот стихи Саши Черного 1913 года:
Нынче здесь вы, а завтра в Швейцарии,
Без прописки и без паспортов
Распеваете вольные арии
Миллионом незамкнутых ртов…
Или вот у Лейкина в очерке «Наши за границей» (1890): «Николай Иванович опять всячески старался всучить свой паспорт в прописку, обращаясь уже на этот раз к хозяину и хозяйке гостиницы, но те также наотрез отказались взять: « ce n’est pas nécessaire, monsieur » [в этом нет необходимости, сударь].
При этом, если мы смотрим на то, что было написано после 1917 года, не меняется буквально ничего:
— Прописаться необходимо, представил документ самый верный, дворник неудовлетворен (Пришвин, «Дневник», 1918)
— Встречают, спрашивают — когда ж ты, говорят, многоуважаемый, пропишешься? (Булгаков, «Собачье сердце», 1925)
— Там придется прописаться. — Паспорт не в порядке? — Да нет, паспорт в порядке, но в городе мою фамилию хорошо знают. (Ильф и Петров, «12 стульев», 1927)
— Раздался звонок, просунулся в дверь дворник Николай и протянул дяде листки для прописки (Гайдар, «Судьба барабанщика», 1938)
— Уголовный элемент скрывается, сомнительная нравственность живет без прописки (Пастернак, «Доктор Живаго», 1945-1955)
Для сравнения синхронно с ними эмигрант Набоков пишет в 1936 года: «Я ответил, что все равно намерен на днях прописаться, а что сейчас не хочу вылезать из постели».
Советское значение, впрочем, постепенно продолжало трансформироваться. Оно все меньше означало акт регистрации по приезду и все больше привязку (почти крепостную!) к какому-то жилью. В этом значении оно и живет до сих пор с нами, хотя прописку типа отменили, ага.
