​​Каждый раз, каждый раз я жду, что Онегин с Ленским примирятс | Околокнижный плед

​​Каждый раз, каждый раз я жду, что Онегин с Ленским примирятся.

Наверное, это признак настоящей книги: даже абсолютно зная о предстоящем несчастье, мы все равно верим, что, вопреки разуму, наши любовь и сострадание спасут героев.


Об этом точно и чудно написала Тэффи в небольшом рассказе «Мой первый Толстой»:

«Каждый вечер я читала «Войну и мир».
Мучительны были те часы, когда я подходила к смерти князя Андрея.
Мне кажется, что я всегда немножко надеялась на чудо. Должно быть, надеялась, потому что каждый раз то же отчаяние охватывало меня, когда он умирал.
Ночью, лежа в постели, я спасала его. Я заставляла его броситься на землю вместе с другими, когда разрывалась граната. Отчего ни один солдат не мог догадаться толкнуть его? Я бы догадалась, я бы толкнула.
Потом посылала к нему всех лучших современных врачей и хирургов.
Каждую неделю читала я, как он умирает, и надеялась, и верила чуду, что, может быть, на этот раз он не умрет.
Нет. Умер! Умер!
Живой человек один раз умирает, а этот вечно, вечно.
И стонало сердце мое, и не могла я готовить уроков».


А у моего любимого Кира Булычева на совершенно эту тему есть рассказ «Когда Чапаев не утонул» из цикла «Великий Гусляр» (однажды я напишу про этот великий цикл). Рассказ — не книге, а о кинематографе. И о том, что истинная вера и любовь побеждают саму безысходность.